Барочный лабиринт в саду эклектики

В дополнение к вчерашнему посту от 4 января.

Подумала тут, что не все же были в Умани, не все гуляли в Софиевке, а потому не очень хорошо представляют себе, как выглядит вблизи и в работе тот самый фонтан "Змея", которому я посвятила целый экскурс.

Вот небольшой ролик, снятый и смонтированный Олегом Ткачуком в 2010 г. Съёмка велась в основном на Нижнем пруду и около.
( Два ролика и буквы )

В связи с явившимся нам - согласно пророчеству paul_kovnik - песцом манулом, т.е. локальным вариантом мирового кризиса, поняла, что, оказывается, страшно боюсь голода.

-- Ты голодала? - спросила меня подруга, с которой мы ели пшённую кашу (молоко, мёд, изюм, кусочки тыквы).

Нет. Я никогда по-настоящему не голодала. Я даже в худшие годы моей жизни не имела перерывов между приёмами пищи настолько длительные, чтобы это доставляло сколько-нибудь серьёзный дискомфорт, не говоря уже о страдании. Я не падала в голодные обмороки. Я не питалась, как когда-то одна моя подруга, еда которой за весь день состояла из куска хлеба, сосиски и бульона из одного бульонного кубика.

Более того, насколько я понимаю, за всю известную нам историю человечества именно моё поколение, т.е. люди, родившиеся во второй половине 50-х - начале 60-х, - первое, в массе своей не знавшее голода. Не на всей Земле, конечно, но на очень больших территориях. В СССР, как к нему ни относись, всё-таки если ребёнок был устроен в детский сад, то имел там четырёхразовое питание. Да-да, с полдником. Я, разумеется, про времена моего детства.

И вроде бы нечего мне так бояться. Но... Папаша-блокадник, мама с голодным военным детством, когда в 42-м мечталось только о хлебе, бабушкина старшая сестра, дважды чуть не умершая с голоду... А ещё недавно обнаруженная сельская родня - пятнадцать человек "наших", умерших от голода в небольшом украинском селе в голодомор... Наверное, где-то на генном уровне прошито, в биосе - в буквальном смысле в биосе, т.е. в самой основе жизни моей.

( Много букв )

После всего перечисленного выше с дотошностью Карины Балалаевой, хочу задать вам несколько вопросов.

Камарады, детство которых пришлось на 60-е, а как питались в ваших семьях? Если кто-то захочет что-то рассказать со слов своих родителей или знакомых о том времени - тоже хорошо. А если вы младше указанного возраста и захотите рассказать о каком-то другом времени - пожалуйста, расскажите. Только укажите, какие это были годы.

1. Ходили ли вы в детский сад? Как там кормили? Ели ли вы при этом дополнительно дома? (Мы с мамой ещё чай на ночь пили, например, а если мама считала, что "нет, ты уже проголодался", то мне и котлетку могли подогреть или сырник сделать).

2. Что ели в вашей семье в 60-е? Насколько был разнообразен ассортимент продуктов? Представлены ли были в рационе мясо, рыба, овощи, фрукты? Как часто ели сладости и какие?

3. Сколько раз в день у вас в семье садились за стол? Имеется в виду выходной или праздничный день, когда все дома.

4. А в будние дни, когда старшие были на работе, сколько раз вы все ели дома? Где питались родители? Приходили ли домой на обед?

5. Был ли у вашей семьи какой-нибудь приусадебный участок или огород на "даче"? Насколько важна была для питания вашей семьи продукция с этого участка, если он был?

6. Какое место в рационе вашей семьи составляли, так сказать, дары природы - пойманная свежая рыба, различная дичь, грибы, лесные ягоды, дикие травы?

7. Какие установки относительно еды существовали в вашей семье в 60-е годы? Что для вас потом было благом, а с чем пришлось бороться?

Только, отвечая на вопросы, укажите, пожалуйста, место (так как питание, скажем, в Архангельске и в Киеве могло существенно различаться по ряду параметров, а городской набор продуктов - от сельского) и социальное положение родителей. А то когда начинают яростно сцепляться по поводу того, как же выглядела продовольственная корзина в СССР, то и дело забывают указать временной отрезок, локус и социальное положение членов семей спорящих. А то вот наш Лёша Д-ский, сын академика, до сих пор свято уверен, что в СССР было необыкновенное разнообразие недорогих продовольственных товаров, которые было легко купить, их даже на дом приносили.

Предыдущие записи см. по тегу "дневник-1926".

Запись от 17 июня 1926 года сделана на русском языке, по-украински обозначено только название месяца.

Савчук - фамилия авторки дневника.

А он что? А она что? -- Я старше вас, дитя моё. -- Вижу ли взор твой. -- Триумф воли. -- Чтобы сказать вам, как вы мне безразличны! -- Образ украинского джентельмена. -- Философ в осьмнадцать лет. -- Эксцентричности - бой! -- Бедному сердцу так говорил он...

( Некоторое количество букв )

(Предыдущие части дневника см. по тегу "дневник-1926)
( Букв много! )

Итак, в предыдущей записи от 8 июня 1926 года (см. по тегу) упоминается однокашник, некто Козак, которого Олена уличила в том, что он будто бы подглядывал в бинокль за купающимися девушками на пруду. За это уязвлённый юноша отказал Олене в дальнейшем общении. Этот персонаж будет фигурировать в некоторых дальнейших записях, и ситуация получит даже какое-то развитие.

Шура (Александра) - младшая сестра Олены, третий ребёнок в семье. На момент описываемой в дневнике сцены ей было лет 13-14.

Слово, которое я сначала передала как "жахну" в рукописи разбирается с трудом. Владелица дневника, экономя бумагу, писала бисерным почерком в тетради в клетку, иногда при свете керосиновой лампы, поэтому иногда делала досадные помарки (хотя и довольно редкие, если иметь в виду условия). С помощью френдессы восстановила вариант "гахну" (в рукописи что-то похожее на "гагхну")
( Read more... )

Жила-была в одном маленьком украинском городке одна простая украинская девушка. В далёком 1926 году ей не было ещё семнадцати лет. Была она второй дочерью у родителей, а всего дочерей было четверо. Мама у девушки была мастеровитая, но неграмотная, из мещанской семьи. А папа - горожанин в первом поколении, из крестьян, однако церковно-приходскую школу окончил, умел читать и писать. Наверное, оттого, что и мама, и папа девушки не получили образования, они очень хотели, чтобы учились их дети. Поэтому девушка, как и её сёстры, ходила в школу, а потом поступила в местный вуз. А ещё она очень много читала. Ну а также общалась с подругами и друзьями, влюблялась, бегала на свидания, участвовала в физкультурных праздниках, училась плавать, ходила на комсомольские собрания, выполняла свою часть работы по дому, помогала матери, - словом, жила обычной жизнью.

А ещё девушка вела дневник. Рефлексия в 17 лет была у неё не очень развита, и сейчас я думаю, что это, наверное, хорошо. Потому что она оставила в дневнике не столько свои бесценные мысли, сколько подробные описания того, как проходили её дни. И благодаря этому мы можем узнать, как 88 лет назад молодые люди общались, как ухаживали, как проводили свободное время, какие заботы были у них, что волновало, что оставляло равнодушными, чего они желали. Ну и ещё девушка была наблюдательна и любила записывать истории. И можно прочесть трагический рассказ, записанный со слов приятеля, как погиб под плотами гуцул-плотогон, а на других страницах можно окунуться в гущу деревенской жизни и увидеть сельскую семейную драму, местами плавно переходящую в водевиль.

Девочка, как тот чукча, что видела, о том и пела. И оставила для памяти потомков три года просто жизни. Причём описанной неплохим языком - что по-украински, что по-русски (она одинаково хорошо владела обоими).

Потом она вышла замуж, родила и вырастила двоих детей, хлебнула горя в войну, сделала карьеру, но дневников больше не писала. Никогда. Что жаль конечно, но спасибо ей за те сохранённые три года.

Её дневник попал ко мне. Я хочу публиковать здесь фрагменты из него. Возможно, это будет интересно. Война войной, но как раз в такие моменты важно не утратить память.

Когда я была студенткой, я была честолюбива. Впрочем, я осталась такою и сейчас, просто уже знаю, что это для меня не самое главное.

Моя научная руководительница, ныне, увы, покойная Елена Константиновна Ромодановская, любила умных и честолюбивых студентов и старалась пригласить их к себе на специализацию. Древнерусскую литературу на первом курсе у нас вела Елена Ивановна Дергачёва-Скоп, и только после неё Елена Константиновна прочитывала маленький курс по русской литературе XVII века. Всех мальчиков, интересовавшихся древнерусской словесностью, забирала себе Елена Ивановна - они нужны были ей на таёжных археографических маршрутах. А Елене Константиновне доставались практически всегда только девочки, потому что она шла второй. Поэтому можно сказать, что тогда ещё доцент Ромодановская собирала под свои знамёна умных и честолюбивых студенток.

Нас готовили к самой настоящей исследовательской работе. И темы для курсовых и дипломов давали настоящие, такие, где ещё взрослые и серьёзные учёные мужи и жены троп не топтали. Мне достался духовный стих "Плач Адама", о котором существовали к тому моменту какие-то фрагментарные сведения, да и те большей частью в литературе XIX века. Ну или начала XX-го.
( Read more... )

Один человек рассказывал мне.

В советском своём детстве и отрочестве живал он в дальних гарнизонах нашей, тэк скэть, необъятной Родины. Папа у него был военный лётчик, командир экипажа самолёта, на борту которого были какие-то ракеты с ядерными боеголовками (в вооружениях не разбираюсь, поэтому могу быть неточна) - в общем, умница, спортсмен, комсомолец (а потом коммунист) и просто красавец на ответственной должности.

Один из гарнизонов был особенно отдалённым, в той части необъятной Родины, куда задумчиво смотрят носы японских и китайских ядерных ракет (правда, про китайские один знакомый физик говорил, хихикая: "Японцы озабочены прицельностью китайских ракетных установок: захотят пальнуть по Владивостоку - а могут попасть аккурат по Токио"), - да, так вот там жизнь была особенно однообразна и скучна. Как оно бывает в гарнизонах, работа, то есть служба, была у мужей, а жёнам просто некуда было деваться. Рабочие места для женщин в военном городке можно было пересчитать по пальцам. Вот и сходили они с ума от скуки.

- Оживление начиналось, когда молодые лейтенанты прибывали. Бабы на ушах начинали летать: о, свежее мясо приехало! И начинались весёлые блядки. Ну, некоторые мужья узнавали... Бывали случаи, когда и убивали за это. Пистолеты-то у всех были. Командование в таких случаях старалось отмазать. Выставляли как несчастный случай или неосторожное обращение с личным оружием. Да оно и правильно: ведь такого человека сколько учить надо было, чтобы доверить ему такую сложную технику, сколько денег в него вложить! И сажать его на много лет из-за какой-то бабы!..

...Когда мой рассказчик наблюдал всё это, он был ещё школьником младшего и среднего возраста. Не исключено, что к столь высокой печали о государственных интересах его привели нелёгкие перипетии его собственной половой взрослой жизни. Но скорее всего, он повторял то, что в детстве услышал от старших.

Нет, я понимаю - действительно, военно-стратегическая мощь великой державы требует жертв. И предлагаю условиться, что изменять - по умолчанию - нехорошо.

Но... Но мне одной кажется, что в этом есть что-то не то?

УПД: Специально для набежавших с просторов: меморат как жанр и устная история имеет свою специфику. Будучи фольклористом по специальности, я не воспринимаю подобные тексты как абсолютную истину. "Что-то не то" я вижу в самом подходе рассказчика, а как оно было на самом деле в той конкретной части, знать не могу.