Сегодня посмотрели с мамой фильм-балет "Спартак" - 1976 г., постановка Григоровича, Спартак - Владимр Васильев, Красс - Марис Лиепа, Фригия - Наталья Бессмертнова, Эгина - Нина Тимофеева.
Мне домой надо было, но оторваться не могла. Взяла табуреточку, села поближе и погрузилась. Гениальная музыка - конечно, кто-то скажет, что Прокофьев и Шостакович были более гениальны, чем Хачатурян, а кто-то ещё припомнит Шнитке и Губайдулину; а мой покойный Учитель говорил, что "композиторы, которые пишут музыку для балетов - люди сугубые" - но всё же я считаю, что Хачатурян заслуживает этикетки Великого Композитора, даже под сенью Шостаковича и Прокофьева. Даже если б он не написал ничего, кроме вальса к "Маскараду", он уже заслужил бы право остаться в истории армянской и советской музыки.
Григорович, как к нему ни относись, тоже, оказывается, постановщик гениальный. Но это я сейчас вижу. Когда мне было семнадцать, повсюду был сплошной Григорович, навязший в зубах, а сравнивать было особо не с чем. Интересно было бы посмотреть "Спартак" в постановке Якобсона - Цискаридзе, тонко улыбаясь, намекнул, что если мы, телезрители, будем хорошо себя вести, то нам и воды в бассейн нальют нам и Якобсона покажут - благо, запись сохранилась. А вот моисеевская постановка так и умерла - не засняли, что жаль. Но теперь, когда я много чего видела и живьём, и в записи, я понимаю, что Григорович таки УМЕЛ разговаривать на языке хореографии.
Ну, а Владимр Васильев и Марис Лиепа - это имена знаковые, это танцовщики, которые подняли мужской танец в балете на высоту, прежде недосягаемую. Нет, я помню и про Азария Плисецкого, и про Вахтанга Чабукиани, и про Михаила Лавровского, и про Константина Сергеева - но имена этих двух, как сейчас сказали бы, "брендовые". За шеломянем такими брендовыми именами русского балета во второй половине прошлого века стали Михаил Барышников и Рудольф Нуриев (или он всё-таки Нуреев?).
Тем больше удивляет судьба Мариса Лиепы. Его попросту затравили. В перестроечные годы писали, что он не поладил с Григоровичем, и ему просто не давали танцевать, а он был далеко ещё не стар. Характер у Мариса Эдуардовича, судя по его жёстко отсамоцензурованным советским дневникам, был вредным, что можно списать на национальные особенности ( в России любят приписывать занудство и вредность трём прибалтийским народам, причём литовцам в наименьшей степени - видимо, сказывается историческая близость), но всё же не настолько вредным, чтобы подвергнуться травле и остракизму. Не знаю - не было ли в этом всём антисемитизма национализма? Вот Эгиль, возможно, знает больше; но даже в эпоху перестроечных и постперестроечных обличений никто нигде не писал и не говорил, что в гонении на гениального танцовщика был замешан национальный фактор. Не знаю, почему он не уехал на Запад. Из-за детей? Не было нужных связей? Не звали? Надеялся получить роль в Большом Театре? А почему не стал работать в каком-нибудь другом театре? Перспектива танцевать в других театрах страны рассматривалась как игра на понижение?
В общем, Марис Лиепа оказался пророком, которому не было почести в нашем тогда коллективном отечестве. И это очень, очень печально. Его Красс - эталонная партия. Мама считает, что хорошо, что ему не дали станцевать Спартака. Его холодная элегантность патриция великолепна в партии Красса, но с такой фактурой нелегко было бы танцевать фригийского (или какого там?) пленника, с его тёплой эмоциональностью, какую диктует исполнителю музыка Хачатуряна. А ведь Красс - не единственная его партия. Одно радует: что на детях Мариса Лиепы природа отнюдь не отдохнула. Не знаю, дотягивает ли Андрис по уровню одарённости до покойного папы, но он безусловно талантлив и трудолюбив. А про Илзе кто-то когда-то говорил, что это - "лучший номер Мариса Лиепы" (кто-то был, к счастью, неправ, но Илзе Лиепа и правда потрясающая балерина).
И ещё к слову о балете - уж коли о нём заговорила. Месяца полтора назад видела по той же "Культуре" "Кармен-сюиту" в постановке Алонсо, как и полагается, но не знаю, кто танцевал - программку давно не покупаю, а анонсов не видела. Кажется, Кармен была Диана Вишнёва или кто-то из таких наших серьёзных прим. Танцевала хорошо, техника прекрасная, образ был, но... Визуально было что-то не то. Какой-то дискомфорт глазу. Примотревшись, поняла: Алонсо ставил на Майю Плисецкую, а у Майи Михайловны, высокой и худой, очень длинные руки и ноги, большие, узкие стопы и даже кисти рук и пальцы тоже длинные, так что все движения балетмейстер сочинял, имея в виду всплеск её невероятных рук и циркульный замах её нескончаемых ног. Когда эти же движения выполняются танцовщицей с обычными пропорциями тела и конечностей, теряется та самая хореографическая "изюминка", без которой балет много теряет в своём обаянии.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
