Барочный лабиринт в саду эклектики

Из комментариев. Френдесса пишет: А что вообще за моровое поветрие с этим прощением? Прям всех наговнявших в жизни и не раскаявшихся в этом надо брать и прощать? Мне казалось, что прощать совсем необязательно, и в некоторых случаях даже вредно, а тут как-то сложилось, что вокруг информационная буря с этим прощением. По-моему, это заблуждение, что чтобы двигаться дальше, нужно простить человека, ставшего источником твоих проблем. Нос источнику сломать и то продуктивнее.

Ну поветрие это не сейчас случилось, хотя, возможно haraharah отследила некую частную тенденцию, которая вливается в общую, а эта общая тенденция называется "возврат к 90-м". Есть ли он этот возврат, предлагаю не обсуждать, потому что нам важно совсем другое. Да, в 90-е этой околопсихологической литературы, в которой звучали призывы прощать и просветляться, было на всех книжных развалах столько, что хоть... Подозреваю, однако, что никуда она с какого-нибудь 1993 года не девалась, так и существует -- просто многие книги теперь доступны в электронной форме. Так что сомневаюсь, что "моровое поветрие с прощением" можно рассматривать непременно как признак возврата к 90-м в умах сограждан.
( Read more... )

Мама рассказывала. Была у неё однокурсница (ныне покойная), Наталья Львовна К. -- типичная петербургская интеллигентка: воспитанная, образованная, культурная, с приятным, мягким голосом, добрая -- мухи не обидит. Но избранная ею профессия геолога требовала некоторой невольной брутальности, особенно в полях.

В начале 60-х работала она на Патомском нагорье (это Прибайкалье). На участке, который обследовал её отряд, водились разные опасные звери, включая, видимо, и двуногих. В общем, как бы там ни было, а геологам в те времена для работы в таких глухих местах выдавались пистолеты. Наталья Львовна тоже имела казённый короткоствол и брала его в маршрут.

Возвращалась она как-то в лагерь после маршрута со своим рабочим-коллектором. И надо было им перевалить через один хребтик, а для этого подняться по тропе по склону, а потом с другой стороны по тропе спуститься. Склон был лесистый. Наталья Львовна шла впереди и поднялась к перевалу раньше рабочего, который тащился с тяжёлым рюкзаком. Густые кусты скрыли начальницу от его глаз, и в этот момент раздался дикий вопль, а следом - выстрелы. Забыв о тяжести рюкзака, рабочий в три прыжка оказался на вершине. На каком-то пеньке или валуне сидела Наталья Львовна и отчаянно рыдала, закрыв лицо руками. У её ног валялся пистолет и... мёртвый мишка. Она попала ему прямо в глаз.

С медведем она столкнулась буквально нос к носу: она поднялась на вершину с одной стороны, а он шёл ей навстречу по склону с другой. На её счастье, мишка не успел встать на задние лапы - она увидела его голову, показавшуюся над гребнем холма и расстреляла практически в упор. Не знаю, целилась ли она в глаз специально - судя по визгу, вряд ли ей удалось сохранить хладнокровие. Да и времени на то, чтобы что-то сообразить, просто не было. Повезло. И очень сильно.

Кроткая и добрая Наталья Львовна очень не любила вспоминать этот эпизод своей биографии, хотя, вернувшись в Ленинград, она постоянно ловила на себе любопытные взгляды в коридорах института.

Как бы в дополнение к одному фрагменту моего поста о "Коробейниках".

Думы девичьи думами, а реальная жизнь с вечно пьяным мужем-купцом могла обернуться вот так.

История была рассказана Таисией Николаевной М., в монашестве Тавифой. Она рано осиротела, и детство своё провела в женской обители, населённой инокинями-старообрядками (так называемый "большеначальный спас"), в небольшом городке недалеко от Владимира. Какой её рассказ ни возьми - просто Лесков получается.

Информантка: Одна старуха жила у нас в обители, она была не по нашей вере, а вот как они себя-то всё время называют — православными-то! И вот под старость-то её никому не надо было! Детей у неё, правда, не было своих, а муж у неё был, видно, пьяница страшный. Вот она и рассказывала про то, как она его ухлопала.
Собирательница: Мужа?
Инф.: Пьяного-то, без перестани пил. Вот привезут его пьяного... А у них всё-таки свой магазин был, они торговали, деньги-то были <...> Пил без меры. Да уж ей надоело... Вот однажды привели его и говорят : “Марья Ивановна, куда его девать-то?” — “Да вот, — говорит, — на галдарею”. Что за галдарея, я не знаю — бросьте! И вот его тут бросили. Когда все-то улеглись, я, говорит, взяла сырую берёзовую палку, и уж так, видно, усердно она его колотила... Когда уж он в себя-то пришёл, говорит : “Марья Ивановна, что это у меня так всё болит?” — “А ты, — говорит, — не помнишь разве, как в трактире-то с лестницы слетел?” — “Нет, не помню”.
И вот он у ней полежал, видимо, сколько-то дней и умер. И вот, говорит, как только одна остаюсь, никого уже нет, он стоит около меня и говорит : “Что ты надо мной сделала?” И она к кому-то ходила на совет : “Что мне делать? Чтобы он мне не надоедал?” И вот ей предложили: либо сироту возьми, воспитай, либо дай обещание по святым местам ходить. И вот она и выбрала, и ходила она пешком, ни на чём, ни на каком транспорте, разве вот только где через воду переедет. А то всё по лесам ходила одна. И до старого Иерусалима дошла. Восемь лет она путешествовала. Вот уж как восемь лет кончила ходить-то, уж он не стал ей казаться, а то всё время говорил : “Что ты со мной сделала?” Вроде того: “Добивай, ты меня ещё не добила”.

("Взойду ли я на гору высокую, увижу ли я бездну глубокую…": Старообрядческий фольклор Нижегородской области / Сост. и коммент.: О. А. Савельева, Л. Н. Новикова. Новосибирск: Изд-во СО РАН, филиал "Гео", 2001. - С. 70, № 9. Кстовский р-н, Таисия Николаева, 1909 г.р., спасовское согл., “большой начал”. Запись 08.08.1994 Точилиной Л.Н., Савельевой О.А. Расшифровка фонограммы.)

Вот так. "А приедешь с торгу пьяненький..." Нет, не накормлю. Сразу уложу. В сырую землю.

Она была молодой, лёгкой и стройной девушкой. К ней приходил молодой человек. Они гуляли - чаще вчетвером, а не вдвоём: у неё был большой абрикосовый пудель, у него - красивый голубой колли. Потом молодой человек перестал приходить.

( Дальше... )

...Она когда-то рассказывала мне о нём: милый мальчик со смешной немецкой фамилией, однокурсник - не то чтобы совсем "ботаник", но и не брутальный герой. Он интересовался ею, но она предпочла брутального героя. Герой скверно обращался с нею, а когда она скоропалительно вышла замуж (нет, не за старательного немца - совсем за другого), немедленно запил. "**ов пьёт!" - передавали ей, и она картинно терзалась. Спасать, впрочем, не кинулась.

И она, и немецкий мальчик мечтали стать историками. Брутальный герой собирался идти по комсомольской части.

Сегодня я, читая очередную статью, натолкнулась на ту смешную немецкую фамилию. Милый мальчик всё-таки стал историком, занимается оружием народов Сибири, пишет статьи и считается авторитетом в своей области.

Что сталось с брутальным героем, не знаю.

А она...

Она спилась.

Она была девочкой из как будто интеллигентной семьи, однако родители жили так, что сравнение с кошкой и собакой может показаться злой сатирой на животный мир. Измены отца, его жизнь на две семьи, младшие дети, родившиеся от жены и от любовницы с интервалом в полгода, истерики матери, терпевшей, тем не менее, этот ад целых десять лет... Ей, старшей дочери, приходилось лавировать между самодуром-отцом и вздорной и неумной матерью. Младший братишка был основным козырем в споре родителей (в другой семье родилась дочь), и мать грозила отцу, что уедет и заберёт мальчика, а детям кричала, что уйдет насовсем и оставит их на попечении "отца и его любовницы". Когда после очередной сцены за нею захлопывалась входная дверь, старшей сестре приходилось отпаивать брата, который, захлёбываясь воплями, катался по полу в прихожей и рвал зубами половую тряпку...

Она сбежала от родителей учиться в другой город, но от себя не убежишь, и ни по каким другим лекалам, кроме семейных, она не сумела скроить свою семейную жизнь. Муж её, кроткий человек, должен был платить по счетам всей хорошей половины человечества - и за деспота-отца, и за брутального героя, и за неведомых молодцов, которые покушались её изнасиловать, и за безответственного мямлю из хорошей семьи, который подал ей бесплодные надежды, - за всех. Родился сын, рутина стягивалась на её шее тугой петлёй, об истории уже не вспоминалось... Муж, измученный постоянной руганью и побоями, сначала загулял, потом и вовсе ушёл - она, ценою предательства близкой подруги, быстро вышла замуж вновь, но на сей раз муж бил её. Родился второй сын, жизнь совсем не клеилась, она начала попивать, у старшего сына появились проблемы сначала в школе, потом с инспекцией по делам несовершеннолетних...

Второй муж в конце концов тоже ушёл. Младший сын рассказывал бабушке: "Мама вчера опять напилась, упала в коридоре и разбила себе лицо". Она умудрилась найти себе хорошую работу - но с такими художествами быстро её потеряла. Пила свирепо и по ночам, как утверждают соседи, страшно, по-звериному, выла у открытого окна. Старший сын начал красть, пить и пробовать дурь. Водил домой девок, прогоняя младшего брата с его диванчика, чтобы там предаться телесным радостям. Узнав об этом, малыша забрал к себе отец.

...Нет, сейчас она, к счастью, не валяется под забором, не продаётся на вокзале за бутылку пива, не живёт в бомжовой хатке в Пироговском лесу. Она продала свою квартиру, чтобы отселить старшего сына, и переехала к матери (мать прячет от неё даже аптечные спиртовые настойки). Как будто бы где-то работает. Упрекает мать, что та из своей грошовой пенсии не помогает старшему внуку.

Внук же - вполне сложившийся алкоголик и средней степени наркоман. В приличные дома его давно уже не пускают - он обокрал по мелочам уже всех, кого только смог.

Как причудливо тасуется колода!
Кровь?

Он был мамин студент, на год старше меня. Мы с ним просто дружили. Он приходил к нам домой, брал книги у нас, приносил какие-то свои, мы все вместе слушали пластинки и чинно за чаем или за обедом разговаривали о высоком. От него я услышала, например, имена Андрея Плахова или Киры Муратовой. У него был утончённый вкус. Иногда я чувствовала себя рядом с ним прямо-таки брутальной.

Я очень любила и люблю прясть шерсть на веретене. Это такое невероятно медитативное занятие. Как-то вечером за прялкой пало мне на ум поиграть в мойру. Или в парку. "Парки бабье лепетанье, жизни мышья беготня..." И почему-то мой выбор - кому выпрясть судьбу - пал на того человека. Мама, узнав о моём намерении, испуганно на меня цыкнула: "Ты не такая хорошая пряха, чтоб в такие игры играть!" Я замолчала, но всё равно решила погадать о чужой судьбе.

Нет, пряха я была всё же хорошая, деревенские бабы сказали потом. Жизнь моему другу должна была лечь и свиться нитью тонкой-тонкой, звонкой-звонкой, ровнёхонькой, без единого обрыва. И до-о-олгой! Не оборвав нити ни разу, пока прялся загаданный кужелёк, я тихо порадовалась и обо всём забыла.

...Он умер в 36 лет, в Москве. Его туда пригласили на работу, он собирался устроиться и перевезти к себе семью. Упал в переходе метро и не поднялся. Сердце остановилось. Друзья были в недоумении: у такого здорового, спортивного человека - сердце? Подозревали убийство - времена были уже те самые, буйные. Но его брат-близнец, ездивший в Москву улаживать все дела, сказал, что объяснениями следствия удовлетворён. Вдова, оставшаяся с маленькой дочкой на руках, тоже всё приняла. А знакомый врач сказал, что как раз у спортивных людей при резком снижении нагрузок такое случается.

Богу тоже светлые люди нужны. 

И всё врут календари...

* * *

Юра - дипломированный спортивный врач, притом массажист. Зимой он массирует пациентов в Новосибирске, а летом он работает в одной археологической партии - так сказать, "судовым врачом". Если кто-то из археологов или приехавших гостей просится к нему на массаж, зная о его специализации, он осматривает клиента и, когда есть такая необходимость, берёт в работу. А по окночании курса дарит клиенту какую-нибудь Полезную Книгу.

Какие именно книги он дарит - не знаю; думаю, о здоровье, о духовных практиках, о поддержании себя в хорошей форме.

Лёша - энтузиаст-спелеолог, работающий в той археологической партии сторожем.
Посмотрев, как Юра массирует и мануалит своих клиентов, Лёша решил, что он тоже так может. Сила в руках есть, духовных эманаций ему не занимать. И взялся. А по окончании курса массажа подарил своему первому клиенту книгу.

Очень Полезная Книга. Переводная.

С языка оригинала её название можно примерно перевести как "Книга выхода в день".

Древнеегипетская "Книга мёртвых", если кто не понял.

Много раз уже было замечено, что жизнь, как выразился сегодня френд avva- "не боится быть плохим писателем". Или, как когда-то сформулировали этот тезис мы с моим полевым командиром Леонидом Александровичем Ситниковым, "жизнь - лучший романист. Она не боится дурновкусия".

Первая часть высказывания принадлежит ему, вторая - мне.

Вообразите такой дурновкусный сюжетец. 

 http://mariagorynceva.blogspot.com/2008/05/blog-post_22.html