Барочный лабиринт в саду эклектики

Сегодня по "Культуре" в "Линии жизни" выступал Валентин Непомнящий.

Хорошо говорил. В оценке перспектив так называемого прогресса, индивидуального пути русского народа и личности Натальи Николаевны Пушкиной мы совпадаем.

Какая-то девочка спросила его, правда ли, что он читал Гомера в подлиннике, и насколько отличается Гомер древнегреческий от переводов. Непомнящий похвалил перевод Гнедича, несколько более сдержанно отозвался о переводе Жуковского, а потом просветлел лицом и тихо сказал, что Гомер в оригинале - это чудо!

И тут я вспомнила, как впервые услышала Гомера на его родном языке.
Несколько лет назад пришёл ко мне как-то раз в гости Тимофей Геннадьевич Мякин, наш местный античник, написавший впоследствии уникальную монографию о Сапфо. По-древнегречески я читаю; если потребуется, вооружившисьтетрадкой с лекциями покойного Кирилла Алексеевича Тимофеева, смогу даже перевести что-то. Но тут, вовремя вспомнив, что Гомер был аэдом, и его эпосы надо брать на слух, я попросила Т.Г. почитать что-нибудь из Гомера. 

Помавая перед собой огромной лапищей, Тимофей Геннадьевич пустился нараспев, с подвывом декламировать из первой песни "Илиады". Да-да, "Гнев Ахиллеса воспой, о богиня, Пелеева сына..." И тут я наконец услышала и узнала, какой Гомер, оказывается, певучий! Зияния гласных, характерные для древнегреческого языка, дают возможность легко пропеть строку, как будто она прямо сейчас родилась из самого певчего сердца. 

И все эти чугуннотумбные, "пышнопоножные ахейцы", чёрт бы их побрал (вы только вслушайтесь, гадость какая - пышно-по-нож-ные, шы-шы-бу-шы), вдруг оказались необыкновенно лёгкими, подвижными, живыми и солнечными. И Гомер уже не был похож на надгробный памятник самому себе. Кто бы он ни был (и сколько бы их ни было, называемых одним именем), он тоже стал удивительно живым.

"Бессонница, Гомер, тугие паруса..." - это именно такой Гомер, лёгкий и певучий (даже если вдруг Мандельштам не знал древнегреческого, то гениально угадал). И, между прочим, именно такие греки вполне могли и сбондить Елену по волнам. Потому что в гомеровском эпосе по-древнегречески не слышно эпической серьёзности.