Поминали Ольгу Михайловну Римскую-Корсакову
Monday, 18 October 2010 02:36![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
maria_goryncevaВ октябре у нас ушли многие из родных и близких. Есть в этом некий высокий смысл. Граница октября и ноября, очередная поворотная точка года (у кельтов известная как Самайн). Урожай убран, собран, пора ему в закром. А впереди зима. Ты созрел? Созрел. Вот тебя и сжали и кладут в закром накануне зимы. И земля ещё мягкая, копать будет легко. И аще не умрет, не оживет.
Ольга Михайловна Римская-Корсакова ушла 18 октября 1987 г. Любопытно, что на сайтах, которые мне удалось нагуглить, точной даты смерти Ольги Михайловны нет, указан только год, а в этом родословии Римских-Корсаковых стоит 8 декабря 1987 г. Но мама моя помнит точно - Ольга Михайловна была её Учителем. Не только наставницей в минералогии, которой матушка посвятила всю последующую жизнь, но и Учителем духовным, жизненным. Было ей не так уж и много - 73 года.
Она была внучкой Николая Андреевича Римского-Корсакова. Я, конечно, знала, что был такой композитор, но в моей тринадцатилетней голове (я познакомилась с Ольгой Михайловной, когда мне было 13) как-то не укладывалось, что у великих бывают семьи, дети, внуки - в моём представлении они рождались сразу бронзовыми. Поэтому я кое-как приняла мысль, что Ольга Михайловна - внучка композитора, но была уверена, что деда своего она не помнит - ведь все великие были в каком-то давнем-давнем, совершенно мифологическом прошлом, куда никакие внуки не дотянутся. Оказалось позже, что помнит она деда прекрасно, и много рассказывала о нём - но не мне. Я, тринадцатилетняя дурочка, не понимала тогда, что надо вытащить из Ольги Михайловны как можно больше рассказов о деде и записать их. Фольклорист во мне тогда ещё не проснулся, а подсказать было некому.
Замужем Ольга Михайловна была за Алексеем Алексеевичем Фаворским, сыном известного химика, академика Алексея Евграфовича Фаворского и двоюродным братом художника Владимира Фаворского. Причудливо тасуется колода: дед Алексея Алексеевича, Евграф Андреевич Фаворский, был священником в селе Павлово-на-Оке Нижегородской губ. - ныне город Павлово, где выпускают ПАЗики и откуда родом одна из моих ближайших подруг, с которой мы столько экспедиционных тропок по Нижегородчине вместе оттоптали... Видит Бог, всё больше убеждаюсь, что нет на земле случайных встреч... Да, и вот до войны у Алексея Алексеевича и Ольги Михайловны родилась дочь Таня, а когда началась война, в 41-м году Алексей Алексеевич ушёл на фронт, а Ольга Михайловна, беременная сыном, которого назвали Игорем, поехала в эвакуацию. Жила она во время войны, как сказала мне сегодня мама, в Северном Казахстане, в населённом пункте с названием Бочарово. Соседом её там был ак. В.И. Вернадский. Игорь Фаворский никогда не видел своего отца, как и тот не увидел сына - в 1943 г., Алексей Алексеевич погиб. Мама говорит, что на войне, но родословие, на которое я уже ссылалась, указывает г. Алатырь Чувашской АССР. Возможно, там был госпиталь. Как бы там ни было, Ольга Михайловна, как тысячи русских женщин, осталась вдовой и замуж, насколько я знаю, больше не выходила, посвятив жизнь воспитанию детей и работе.
Работала она очень много. Помимо часов на геологическом факультете ЛГУ, она вела ещё какой-то кружок в доме пионеров - с детьми она любила возиться, а дети к ней льнули. Мама вспоминает, что в Комарово, выезжая на дачу, Ольга Михайловна собирала окрестных детей и ставила с ними спектакли, беря на себя роль сценариста и режиссёра-постановщика. Дети радовались, родители были счастливы, что чада не болтаются без присмотра. Спектакли, говорят, были феерические.
Однако первый шаг к душевному сближению преподавательницы и студентки произошёл на почве музыки. На втором курсе матушка имела неосторожность сказать кому-то из группы на перемене, что терпеть не может Баха - и никакая-то у него не полифония, а сущая какофония! Как ведутся голоса в пьесах Баха и как они свиваются в мелодию, мама не слышала совсем, несмотря на то, что в её музыкальной школе в Мичуринске учителя были хорошие, а после экзаменационного исполнения именно Инвенций Баха её начали усердно склонять к поступлению в музыкальное училище. Ольга Михайловна, оказавшаяся рядом, услышала безапелляционные матушкины речи.
- Вот и хорошо, Наташа, - твёрдо сказала она, - у меня как раз на сегодня лишний билет в филармонию, на органный концерт. Таня не может пойти, поэтому отдаю его вам.
Матушка попыталась было отбиться, но Ольга Михайловна была неумолима, и бедная студентка, скуля и подвывая, потащилась в филармонию. Это был её первый выход в Большой зал Ленинградской филармонии. Кто там был, тот знает: перед выходом исполнителей на сцену свет там не гасят, а наоборот - зажигают большие, сверкающие люстры, отчего у зала делается торжественный, праздничный вид. В тот вечер играл Исай Браудо...
Ольга Михайловна даже не спрашивала после концерта "как?", потому что и так было понятно. Девочка, никогда не слышавшая органа даже в записи, была сокрушена и смята первыми же аккордами среди всего этого сверкающего великолепия зала. Она даже на перерыв не пошла, так и сидела в зале, пока Ольга Михайловна ходила прогуляться. С тех пор у нас Бах - это Бах, и мне уже ничего не надо было объяснять про него, наверное, уже в генах передалось или с молоком матери всосалось.
После этого матушка попеременно с Ольгой Михайловной выстаивала очереди за абонементами филармонию. Чтобы купить абонемент, надо было два месяца ходить отмечаться то ли по субботам, то ли по воскресеньям. Абонементы были в Большой зал и в Малый - на камерные концерты. И матушка моя все годы, пока училась в Ленинграде, ходила в филармонию на концерты. После Баха Ольга Михайловна совершила ещё один музыкально-просветительский подвиг, приобщив свою ученицу к Шостаковичу и Прокофьеву. Действовала она всё в том же стиле: мягко, но очень решительно либо предлагала лишний билет, либо напоминала, что не стоит пропускать абонементный концерт - "и мы, Наташа, сегодня идём вместе". И мама, вынужденная слушать, слушать, слушать (а после концертов следовали ненавязчивые комментарии наставницы, объяснявшей некоторые трудные вещи ученице), в конце концов прониклась и стала понимать. Её провинциально-консервативный вкус очень существенно развился под таким влиянием. Немалую роль в становлении маминого музыкального кругозора сыграл и сын Ольги Михайловны, Игорь. Он учился в музыкальной школе (в одном классе с будущим композитором Борисом Тищенко), а дома играл на фортепиано (уж не на прадедовом ли?) - страшно сказать - джаз! Он много импровизировал, а также музыкально хулиганил, вплетая в попурри из серьёзных пьес темы легкомысленных песенок или заставляя одну пьесу лихо преображаться в другую. Мама, приходя в гости или по делу к Ольге Михайловне, которая на старших курсах уже стала её научным руководителем, имела возможность сё это слушать, так как Игорь занимался часто и помногу. Также у Ольги Михайловны была племянница, жившая со своими родителями в той же большой квартире Римских-Корсаковых на проспекте Маклина (на Аглицком проспекте, что ли?). Эта племянница вышла замуж за музыканта, и он иногда приносил какие-то магнитофонные записи (мама утверждает, что это были записи на катушках - т.е., видимо, ближе к концу 50-х гг.), и вот однажды молодёжь и Ольга Михайловна прослушали джазовую обработку "Шехерезады"! Мама говорит, что это было здОрово. А потомки автора отнюдь не выражали возмущения подобным кощунством. Они были достаточно гибкими в этом отношении и с хорошим чувством юмора.
...Когда родилась я, а матушку с маленьким ребёнком стали буквально выкидывать из общежития, Ольга Михайловна пришла к ней сама и сказала, что та самая племянница с мужем куда-то уехала надолго и комната их пустует, и забрала нас к себе. Так моя детская колыбель оказалась в квартире великого русского композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова. Кто-то скажет, что совсем он не великий, и Мусоргского-то оркестровал неправильно, но вы ж понимаете - я, которая названа в честь его внучки и которая провела первые месяцы своей жизни в его квартире, не могу быть объективна к его музыке.
Мама свято хранит память о своей Наставнице. Я же знала её куда меньше, о чём сожалею теперь, ибо Ольга Михайловна была солнечный и очень открытый для общения человек. И тем не менее - и от себя желаю: светлая ей память.
Ольга Михайловна Римская-Корсакова ушла 18 октября 1987 г. Любопытно, что на сайтах, которые мне удалось нагуглить, точной даты смерти Ольги Михайловны нет, указан только год, а в этом родословии Римских-Корсаковых стоит 8 декабря 1987 г. Но мама моя помнит точно - Ольга Михайловна была её Учителем. Не только наставницей в минералогии, которой матушка посвятила всю последующую жизнь, но и Учителем духовным, жизненным. Было ей не так уж и много - 73 года.
Она была внучкой Николая Андреевича Римского-Корсакова. Я, конечно, знала, что был такой композитор, но в моей тринадцатилетней голове (я познакомилась с Ольгой Михайловной, когда мне было 13) как-то не укладывалось, что у великих бывают семьи, дети, внуки - в моём представлении они рождались сразу бронзовыми. Поэтому я кое-как приняла мысль, что Ольга Михайловна - внучка композитора, но была уверена, что деда своего она не помнит - ведь все великие были в каком-то давнем-давнем, совершенно мифологическом прошлом, куда никакие внуки не дотянутся. Оказалось позже, что помнит она деда прекрасно, и много рассказывала о нём - но не мне. Я, тринадцатилетняя дурочка, не понимала тогда, что надо вытащить из Ольги Михайловны как можно больше рассказов о деде и записать их. Фольклорист во мне тогда ещё не проснулся, а подсказать было некому.
Замужем Ольга Михайловна была за Алексеем Алексеевичем Фаворским, сыном известного химика, академика Алексея Евграфовича Фаворского и двоюродным братом художника Владимира Фаворского. Причудливо тасуется колода: дед Алексея Алексеевича, Евграф Андреевич Фаворский, был священником в селе Павлово-на-Оке Нижегородской губ. - ныне город Павлово, где выпускают ПАЗики и откуда родом одна из моих ближайших подруг, с которой мы столько экспедиционных тропок по Нижегородчине вместе оттоптали... Видит Бог, всё больше убеждаюсь, что нет на земле случайных встреч... Да, и вот до войны у Алексея Алексеевича и Ольги Михайловны родилась дочь Таня, а когда началась война, в 41-м году Алексей Алексеевич ушёл на фронт, а Ольга Михайловна, беременная сыном, которого назвали Игорем, поехала в эвакуацию. Жила она во время войны, как сказала мне сегодня мама, в Северном Казахстане, в населённом пункте с названием Бочарово. Соседом её там был ак. В.И. Вернадский. Игорь Фаворский никогда не видел своего отца, как и тот не увидел сына - в 1943 г., Алексей Алексеевич погиб. Мама говорит, что на войне, но родословие, на которое я уже ссылалась, указывает г. Алатырь Чувашской АССР. Возможно, там был госпиталь. Как бы там ни было, Ольга Михайловна, как тысячи русских женщин, осталась вдовой и замуж, насколько я знаю, больше не выходила, посвятив жизнь воспитанию детей и работе.
Работала она очень много. Помимо часов на геологическом факультете ЛГУ, она вела ещё какой-то кружок в доме пионеров - с детьми она любила возиться, а дети к ней льнули. Мама вспоминает, что в Комарово, выезжая на дачу, Ольга Михайловна собирала окрестных детей и ставила с ними спектакли, беря на себя роль сценариста и режиссёра-постановщика. Дети радовались, родители были счастливы, что чада не болтаются без присмотра. Спектакли, говорят, были феерические.
Однако первый шаг к душевному сближению преподавательницы и студентки произошёл на почве музыки. На втором курсе матушка имела неосторожность сказать кому-то из группы на перемене, что терпеть не может Баха - и никакая-то у него не полифония, а сущая какофония! Как ведутся голоса в пьесах Баха и как они свиваются в мелодию, мама не слышала совсем, несмотря на то, что в её музыкальной школе в Мичуринске учителя были хорошие, а после экзаменационного исполнения именно Инвенций Баха её начали усердно склонять к поступлению в музыкальное училище. Ольга Михайловна, оказавшаяся рядом, услышала безапелляционные матушкины речи.
- Вот и хорошо, Наташа, - твёрдо сказала она, - у меня как раз на сегодня лишний билет в филармонию, на органный концерт. Таня не может пойти, поэтому отдаю его вам.
Матушка попыталась было отбиться, но Ольга Михайловна была неумолима, и бедная студентка, скуля и подвывая, потащилась в филармонию. Это был её первый выход в Большой зал Ленинградской филармонии. Кто там был, тот знает: перед выходом исполнителей на сцену свет там не гасят, а наоборот - зажигают большие, сверкающие люстры, отчего у зала делается торжественный, праздничный вид. В тот вечер играл Исай Браудо...
Ольга Михайловна даже не спрашивала после концерта "как?", потому что и так было понятно. Девочка, никогда не слышавшая органа даже в записи, была сокрушена и смята первыми же аккордами среди всего этого сверкающего великолепия зала. Она даже на перерыв не пошла, так и сидела в зале, пока Ольга Михайловна ходила прогуляться. С тех пор у нас Бах - это Бах, и мне уже ничего не надо было объяснять про него, наверное, уже в генах передалось или с молоком матери всосалось.
После этого матушка попеременно с Ольгой Михайловной выстаивала очереди за абонементами филармонию. Чтобы купить абонемент, надо было два месяца ходить отмечаться то ли по субботам, то ли по воскресеньям. Абонементы были в Большой зал и в Малый - на камерные концерты. И матушка моя все годы, пока училась в Ленинграде, ходила в филармонию на концерты. После Баха Ольга Михайловна совершила ещё один музыкально-просветительский подвиг, приобщив свою ученицу к Шостаковичу и Прокофьеву. Действовала она всё в том же стиле: мягко, но очень решительно либо предлагала лишний билет, либо напоминала, что не стоит пропускать абонементный концерт - "и мы, Наташа, сегодня идём вместе". И мама, вынужденная слушать, слушать, слушать (а после концертов следовали ненавязчивые комментарии наставницы, объяснявшей некоторые трудные вещи ученице), в конце концов прониклась и стала понимать. Её провинциально-консервативный вкус очень существенно развился под таким влиянием. Немалую роль в становлении маминого музыкального кругозора сыграл и сын Ольги Михайловны, Игорь. Он учился в музыкальной школе (в одном классе с будущим композитором Борисом Тищенко), а дома играл на фортепиано (уж не на прадедовом ли?) - страшно сказать - джаз! Он много импровизировал, а также музыкально хулиганил, вплетая в попурри из серьёзных пьес темы легкомысленных песенок или заставляя одну пьесу лихо преображаться в другую. Мама, приходя в гости или по делу к Ольге Михайловне, которая на старших курсах уже стала её научным руководителем, имела возможность сё это слушать, так как Игорь занимался часто и помногу. Также у Ольги Михайловны была племянница, жившая со своими родителями в той же большой квартире Римских-Корсаковых на проспекте Маклина (на Аглицком проспекте, что ли?). Эта племянница вышла замуж за музыканта, и он иногда приносил какие-то магнитофонные записи (мама утверждает, что это были записи на катушках - т.е., видимо, ближе к концу 50-х гг.), и вот однажды молодёжь и Ольга Михайловна прослушали джазовую обработку "Шехерезады"! Мама говорит, что это было здОрово. А потомки автора отнюдь не выражали возмущения подобным кощунством. Они были достаточно гибкими в этом отношении и с хорошим чувством юмора.
...Когда родилась я, а матушку с маленьким ребёнком стали буквально выкидывать из общежития, Ольга Михайловна пришла к ней сама и сказала, что та самая племянница с мужем куда-то уехала надолго и комната их пустует, и забрала нас к себе. Так моя детская колыбель оказалась в квартире великого русского композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова. Кто-то скажет, что совсем он не великий, и Мусоргского-то оркестровал неправильно, но вы ж понимаете - я, которая названа в честь его внучки и которая провела первые месяцы своей жизни в его квартире, не могу быть объективна к его музыке.
Мама свято хранит память о своей Наставнице. Я же знала её куда меньше, о чём сожалею теперь, ибо Ольга Михайловна была солнечный и очень открытый для общения человек. И тем не менее - и от себя желаю: светлая ей память.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 29/03/2014 14:08 (UTC)Где-то у меня был плакат с полной генеалогической таблицей рода Римских-Корсаковых, составленной нынешними потомками и распространяемой музеем в Петербурге, но я не помню, куда дела этот свиток, а из недавней поездки предлагавшийся дубль не повезла. Может быть, ещё найду.
no subject
Date: 29/03/2014 16:47 (UTC)Для мамы Ольга Михайловна очень много значила. Они переписывались весьма активно вплоть до самой смерти О.М.
no subject
Date: 29/03/2014 16:50 (UTC)no subject
Date: 29/03/2014 17:02 (UTC)Лето 1856 года — квартира П. Н. Головина в доме О. П. Зубовой — Миллионная улица, 6;
1867 — 09.1871 года — доходный дом Аренс — 7-я линия Васильевского Острова , 4;
09.1871 — 1872 — доходный дом Зарембы — Пантелеймоновская улица (ныне — улица Пестеля), 11, кв. 9;
1872 — осень 1873 года — дом Морозовых — Шпалерная улица, 4;
осень 1873—1883 — доходный дом Кононова — Фурштатская улица, 33, кв. 9;
1883—1889 — Владимирский проспект, 18, кв. 5;
1889 — 19.09.1893 года — дом Капеллы — набережная реки Мойки, 20;
19.09.1893 — 21.06.1908 года — дворовый флигель доходного дома М. А. Лавровой — Загородный проспект, 28, кв. 39.
Музей - по самому последнему адресу.
no subject
Date: 29/03/2014 18:12 (UTC)no subject
Date: 29/03/2014 18:15 (UTC)no subject
Date: 29/03/2014 20:52 (UTC)Там было много старых вещей. Правда, я в квартире на Маклина в сознательном возрасте появилась уже после открытия музея на Загородном.