![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
maria_goryncevaВалентин Егорович Бедарев был толст, рыхл и меланхоличен. Когда-то, приехав из провинции, из дальнего-дальнего, маленького и пыльного города Зажопинска, он поклялся, стоя на Воробьёвых горах, увидеть однажды депутацию бояр, несущую ему золотые ключи от Москвы. Торчащие из солонки, поставленной поверх пышного каравая на круглом подносе. А пока, в ожидании этого чуда, он занимал должность директора по кадрам в нашей полузакрытой конторе, работающей большей частью на оборонку и, по выражению нашего старшего бухгалтера - женщины немолодой, богатой телом и ехидной - прел на работе . Приходил он к половине десятого, сидел до позднего вечера, чем занимался – никто до конца не понимал, но когда в кабинет входил нежданный посетитель, Валентин Егорович неизменно встречал его докторально поджатыми губами, и без того тонкими, и ледяным взглядом голубых глаз, как бы говорящими: вы мешаете работать!
Мудрено ли, что к своим сорока годам он начал жаловаться на боли в пояснице, на отекающие ноги и шейный остеохондроз!
Нам очень хотелось прибавки к зарплате. И квартальную премию. И чтоб никого не уволили. Но Валентин Егорович на собрании дал понять, что лучше нам с надеждами расстаться. А нам хотелось. Ну и что ж, что кризис? Жизнь-то продолжается, и молодость тоже только одна. Тогда мы посовещались в курилке и придумали. Такой хитрый ход, который, конечно, сначала требовал вложения наших собственных денег, зато потом, в перспективе, давал стратегический выигрыш. Близилось сорокалетие нашего любимого начальника, и мы решили подарить ему массажное кресло . Действительно, зачем ему,преющему горящему на работе, радеющему о казённой пользе, тратиться на массажиста? Да и времени нет. А вот дома можно поставить любимый фильм, взять баночку пива, задать на пульте кресла нужный режим, сесть в него спокойненько, положить ручки на специальные подлокотники – и будет оно тебя массировать в нужных областях. И шейку пощекочет, и стёгнышки помнёт, и за ножки подёргает, и по измученному седалищу шарики покатает, и прохладным воздухом обдует сверху, и подогреет снизу. И повибрирует, и потрясёт, и постукает, и пожамкает. В общем, все тридцать три удовольствия, только вот пиво, наверное, лишнее. Всё-таки оздоравливающая процедура. А пиво – это для других случаев поправляться.
Стали сбрасываться. Кто-то полез в Интернет, нашёл там сайт с адресом и телефоном магазина и позвонил. Увы, настоящее массажное кресло, не офисное (у того меньше примочек), стоило под сотню. Пришлось командировать Алёну к генеральному. Ей всегда как-то удавалось с ним договориться. Алёна зашла за шкаф, быстро вытянула блузку из-под делового жакета, стащила её через голову, бросив прямо на монитор Армена Артаваздыча (у которого тут же нехорошо засверкали глазки и залоснился нос) и крадущейся походкой двинулась в шатёр Олоферна. Её жакет имел всего лишь одну пуговицу – на уровне солнечного сплетения.
Генеральный ещё некоторую сумму выделил – из директорского фонда. Ведь Алёна напомнила ему, что мы будем праздновать не только юбилей Валентина Егоровича, но и пятнадцатилетие его службы в нашей конторе.
Однако денег всё равно не хватало. И всё же мы собрались втроём и поехали на склад, как договаривались по телефону с фирмой, торгующей креслами. Я, Армен Артаваздыч и дядя Коля из хозотдела. Его отправила старший бухгалтер присматривать за нами. Деньги были вручены ему – для вящей сохранности. Поехали на моей машине.
На складе нас встретил бледный, до зеленцы, мужчина неопределённых лет, в немного пыльной чёрной униформе, из-под которой виднелась белая рубашка и даже галстук, и в чёрном же берете, эдак по-французски натянутом на одно ухо.
- Что вам показать? – прошелестел он после приветствий и извлёк из нагрудного кармана блокнотик и серебристый карандаш. Голос был такой же бледный, как сам продавец. – У нас большой выбор. Массажные кресла, массажные столы, кровати… От разных фирм, по разной цене…
Услышав слово «цена», дядя Коля недобро засопел, а Армен Артаваздыч встрепенулся, засиял и немедленно принялся торговаться. То выпевая слова самым интеллигентным, медовым голосом, то подпуская кавказский акцент, он кружил с бледным продавцом по складу, рассматривал товар, интересовался ценами, и подспудно, но неуклонно доводил до его сознания, что нам нужно крэсло, слущай, да-а?!, но по разумной, приемлемой цене! Редко какого человека не уболтает наш Артаваздыч. Однако здесь волны кавказского красноречия разбились о каменную невозмутимость человека в чёрном. Когда Армен Артаваздыч наконец сделал паузу, чтобы перевести дух и смахнуть пот со лба, мы опять услышали тихую, шелестящую речь:
- Как я понимаю, вам нужно кресло с широким набором функций, но… Но более бюджетный вариант, так?
- Деньги казённые, - мрачно отозвался дядя Коля. – Отчитаться придётся.
Продавец едва заметно улыбнулся уголками тонких, бесцветных губ.
- У нас есть спецпредложение. Такая сумма вас устроит? – и он назвал цену.
- А почему уценёнка? – опять вступил дядя Коля. – Некондиция, что ль?
- Нет, почему же. Вполне кондиция. Вот, - и продавец подвёл нас к чёрному креслу с мягкой спинкой и сиденьем. – Видите, вот массажные подушки. Вот поручни для массажа рук. Вот здесь – валики для массажа ног. Сядьте, попробуйте, - и он легонько толкнул дядю Колю кончиками тонких пальцев в грудь.
Дядя Коля почему-то покорно упал в кресло. Продавец начал показывать документацию, рассказывать о комплектности, одновременно нажимая какие-то кнопки на пульте, отчего кресло закачалось, завибрировало, запереливалось валиками, а лицо дяди Коли приобрело какое-то странное, вопрошающее выражение. Он попытался было вылезти, но продавец опять ткнул его кончиками пальцев и попросил поставить ноги на подножку, а руки вставить в полукружия поручней, чтобы получить «полный спектр ощущений». Было видно, что слово «спектр» дяде Коле категорически не понравилось, но он терпел.
- В конце концов, - заметил продавец, чуть повысив голос (потому что кресло всё-таки немного урчало, когда работало, да ещё дядя Коля очень громким шёпотом произносил нецензурные слова), - есть гарантийный талон, ремонт делает мастерская фирмы-производителя, адрес в техпаспорте есть. Только по Закону о правах потребителя вы не сможете поменять уценённую вещь.
В это время дядя Коля наконец нашарил нужную кнопочку и нажал её. Кресло затихло.
- Так всё-таки, что же с ним не так? – учтивейше поинтересовался Армен Артаваздыч.
Тень улыбки опять пробежала по тонким губам продавца.
- Всё с ним так, - ответил он. – Единственное, что не стоит на него садиться с полуночи до рассвета.
- Что, током бьёт? – пробурчал дядя Коля.
- Нет, не бьёт. Всё исправно. Но я вас предупредил.
- Ладно, выпишите, - дядя Коля вздохнул и полез за пазуху. – С полуночи до рассвета спать надо, а не в кресле прыгать.
• * *
Кресло было доставлено и вручено виновнику торжества. Алёна сумела в нескольких фразах убедить именинника, насколько полезен такой дар в условиях кризиса, когда, с одной стороны важно поддерживать своё здоровье, а с другой – экономить деньги. Валентин Егорович был тронут и весь вечер просидел, испытывая механическую ласку шариковых массажёров на своей спине.
Однако вскоре начались странности. Ладно то, что наш директор по кадрам похудел – мы, собственно, к такому эффекту от массажа и стремились. Но он ещё и осунулся лицом, и под глазами его появились круги, а нос начал торчать похлеще, чем у Армена Артаваздыча. Он начал оглядываться, слегка заикаться, да к тому же держал теперь дверь в свой кабинет всегда приоткрытой и требовал от секретарши Лидочки садиться так, чтобы не исчезать из поля его зрения. Нашу версию о страстной влюблённости шефа Лидочка с негодованием отвергла. По её словам, Валентин Егорович не то что не флиртовал – он даже здороваться забывал теперь!
А ещё малое время спустя случилось и вообще непонятное. От Валентина Егоровича ушла жена – худенькая брюнеточка с ювенильными прыщичками на розовых щёчках, некрасивая и по-собачьи преданная своему мужу. Ушла сама и забрала сына. Нашей кадровичке, с которой они водили знакомство, она объяснила, что мальчик стал заикаться, вскрикивать во сне и писаться в кроватке.
В доме Бедаревых явно происходило что-то нехорошее.
Как-то раз Лёша Бергман, руководитель группы бизнес-планирования, высокий красавец, душа всех компаний и знаток боевых искусств, задержался на работе, а потом заглянул в кабинет к Валентину Егоровичу, давнему своему приятелю, на предмет попить пива. В кабинете горел свет. Лёша бросил взгляд в приоткрытую дверь и обомлел: Валентин Егорович собирался укладываться спать, расстелив под столом надувной матрас с пледом и подушкой. Второй такой же матрас лежал под столом в приёмной.
Увидев боковым зрением Лёшу, Валентин Егорович сначала вскрикнул, а потом опустился на матрас и заплакал навзрыд. Лёша сел рядом. Все его попытки успокоить приятеля к успеху не привели.
- Я не пойду домой! – объявил тот сквозь рыданья. – Я теперь буду жить здесь.
- А второй матрас кому? – поинтересовался Лёша.
- Это наш дворник Ахмед приходит со мной ночевать. Я ему приплачиваю за это.
Лёша удивился ещё больше. Однако из бессвязных выкриков и бормотаний Валентина Егоровича ему удалось лишь понять, что дома у него происходит нечто странное, мистическое, отчего жизнь там сделалась совсем невозможной, а здесь, в офисе, тоже страшно, пугает собственная тень. Вот для этого и приглашается на ночёвки Ахмед – ему-то что, он охотно идёт спать в тепле, в чистоте, да ещё и чаем поят и деньги за это платят. Не веривший ни в сон, ни в чох, ни в птичий грай Лёша не мог допустить, чтобы человек дошёл почти до распада личности из-за какой-то мистики; ну, а если это не мистика, а уже требуется психиатр, рассуждал он, то надо как можно скорее это выяснить и расставить все точки над «ё».
- Пошли, - сказал он вставая. – Слышишь?
Валентин Егорович высморкался и отёр слёзы.
- Куда? – безнадёжно спросил он.
- Да к тебе. Выясним, что там вам жить мешает. Пива попьём.
Валентин Егорович побледнел:
- Да… Нет… Поехали… Нет… Только знаешь что? Я… Я тебе всё объясню, но в квартиру заходить не буду. Ладно?
На лестнице им встретился Ахмед – молодой узбекский паренёк. Он заметно огорчился, увидев, что работодатель уходит, но Валентин Егорович полез в бумажник и протянул ему купюру.
- Спасибо, Ахмед. Иди погуляй. На сегодня свободен.
• * *
Валентин Егорович остановился у входной дверь своей квартиры. По дороге он успел объяснить Лёше, что до нервного срыва его довело дарёное кресло. Кресло, по его словам, вело себя плохо. Как именно, рассказать отказался - мол, всё равно в это поверить невозможно.
Он отпер дверь, нащупал на косяке выключатель, зажёг свет в прихожей, запустил Лёшу, а сам присел у порога с внешней стороны двери. Лёша знал, что кресло стоит в гостиной и смело двинулся туда, включая по пути свет. В гостиной люстра не зажглась - наверное, перегорели лампочки, а может, сломался выключатель. Он помнил, что где-то рядом со входом должен стоять торшер. Торшер нашёлся, но лампочка в нём оказалась какой-то на удивление тусклой. Лёша осмотрелся. Всё в комнате было знакомо и привычно-спокойно. Жена Валентина Егоровича очень много времени уделяла быту и уюту. Кресло стояло у дальней стены. Кресло как кресло – Лёша видел такие у парочки знакомых, но себе покупать не стал, считая их бесполезной блажью, предпочитая время от времени обращаться к спортивному массажисту Юре. На всякий случай вытащив из кармана нож с отскакивающим лезвием, он приблизился к креслу. Постоял, легонько попинал ногой. Ничего не произошло. Осторожно потрогал спинку, потом сиденье. Ничего. Он повернулся и пошёл за Валентином Егоровичем, чтобы окончательно развеять миф о каком-то зловредном предмете обстановки, как вдруг позади раздался шорох, что-то подбило Лёшу под коленки, и он внезапно очутился в цепких объятиях массажного кресла. Послышался зловещий, леденящий кровь хохот.
послушать хохот
Подножка зажала Лёшины стопы, а поручни железным захватом сцепились на предплечьях. В кресле что-то заурчало, забулькало, покатились массажные шарики, задвигались подушки. Какие-то валики прокатились вдоль Лёшиной спины, и жуткий голос из недр кресла прошипел:
- Погладь кота! Погладь кота, сцуко!
Лампочка в торшере перегорела со звоном.
***
Валентин Егорович услышал шаги в прихожей и встал. Дверь распахнулась, и Лёша, с лицом белее белёного потолка, вышел на площадку, открыл было рот, чтобы что-то сказать – и рухнул у ног Валентина Егоровича. Тот опять зарыдал, поспешно запер дверь, успел по мобильнику вызвать «Скорую» и тут же сам потерял сознание.
Лёша, после недельного пребывании коматозном состоянии, вышел из больницы другим человеком. Он купил себе очки, кипу и, говорят, был замечен на подступах к городской синагоге. Он сделался прост в быту и теперь повсюду с библейским жаром обличает буржуазные излишества, всякие механические игрушки, особенно всевозможные массажные кровати , которые и довели мир до кризиса.
Валентину Егоровичу, тихому, благостному от уколов, мы возили передачи целый месяц. Через месяц он появился на работе, и в тот же вечер припозднившиеся сотрудники снова видели Ахмеда, радостно прыгающего вверх по лестнице. Так бы и жил Валентин Егорович в кабинете под столом, когда б не вольнонаёмный программист Саша Пилипчук, завзятый интернетчик и любитель «Дума» последней версии, тоже любивший попить пива и съездить на рыбалку в компании Валентина Егоровича и Лёши. Узнав в одну из пятниц, что ему не с кем будет разделить удовольствие от заслуженного отдыха, потому что оба его приятеля оказались в больнице, Саша глубоко огорчился и, едва на работе появился Лёша, тут же побежал к нему выяснять, что произошло.
- Спроси у самого Валентина, - строго ответил Лёша на все Сашины вопросы, прикалывая кипу к своей пышной шевелюре с помощью парикмахерских зажимов. – Вот выпустят его, к нему и сходи.
Саша пошёл – и застал примерно ту же картину, что и Лёша когда-то. Валентин Егорович сидел на надувном матрасе и готовился ко сну. Саша выставил из приёмной недовольного Ахмеда, достал из сумки с ноутом две банки пива и уселся на матрас.
- Рассказывай! – коротко приказал он.
Валентин Егорович судорожно вздохнул и принялся рассказывать. Минут через пять подтянулся Лёша, притащил матрас Ахмеда, устроился поудобней и тоже начал рассказывать, вклиниваясь между двумя фразами, произнесёнными Валентином Егоровичем. Саша слушал очень внимательно, а потом вскочил:
- Егорыч, хочешь мы это твоё кресло продадим?
- Да кто ж его возьмёт! – уныло махнул рукой Валентин Егорович, но в голосе его явно зазвучала надежда.
- Я найду тебе покупателей. Только поехали, я должен кое-то проверить.
Валентин Егорович побледнел, как и в тот первый раз. Лёша тоже побледнел, но не так заметно. Ехать ему никуда не хотелось, но он не мог бросить товарищей в опасности. Он тихо вздохнул и поднялся первым, а за ним встал и Валентин Егорович.
***
На пороге квартиры Валентина Егоровича сидел он сам, а рядом с ним примостился Лёша. Он слегка раскачивался и что-то бормотал. Валентин Егорович играл в игру на телефоне. Саша то и дело выбегал и требовал то новую лампочку, то половую тряпку, то пассатижи, то пакет для мусора, чем страшно отвлекал Валентина Егоровича от телефонной «Зумы». Затем он затих, а минут через двадцать появился в прихожей с серьёзным выражением лица и немедленно начал куда-то названивать.
Через полчаса явились молодой человек, выделявшийся большим круглым значком, на котором был изображён мордатый кот, и девушка в длинном пуховике и мохнатой пятнистой шапочке с пришитыми сверху ушками, напоминавшими кошачьи. Саша провёл их в гостиную, и они, к ужасу заглядывающих Валентина Егоровича и Лёши, закрылись в ней. Вскоре оттуда раздались восторженные визги барышни, басовитое гуденье мужчин и отдельные реплики:
- Гладит, сцуко!
- Гурбаи-Ёбой, воплощение Хан-Тенгри…
- Наш Неизгладимый…
Когда они вышли, вид у них был просветлённый.
- Мужик, - адресовался к Валентину Егоровичу молодой человек со значком, - Я его беру у тебя. Сколько?
- Что – сколько? А – берите так! Только унесите, - засуетился Валентин Егорович.
- Не, мужик, ну так не годится. Вещь дорогая, я же знаю!
- Забирайте так! – твёрдо заявил Валентин Егорович. – Ну?!
Молодой человек пожал плечами, достал бумажник, извлёк из неё сначала одну жёлто-красную пятитысячную купюру, потом вторую, потом третью. Подумал и вытащил ещё две изумрудных тысячных.
- Возьми, - сказал он, вкладывая деньги в руку Валентина Егоровича. – Хоть сколько-то пусть будет. Это вещь особенная, дарить её нельзя. Ну что, выносим? – обратился он к Саше и вопросительно посмотрел на Лёшу. Тот опять вздохнул, но встал на ноги, развернул плечи и мужественно шагнул в прихожую.
***
Кресло стоит теперь в головном офисе Всероссийского братства мануломанов. Считается, что в него совершает сошествие дух Неизгладимого, и когда это случается, кресло хохочет, урчит, подпрыгивает и приговаривает «погладь кота, сцуко», «а вот я тебя сейчас, сцуко, поглажу», «эй, куда, я ещё не погладил» и т.п. На кресле восседают мистагоги во время проведения мистерий, и если кресло захохочет или каким-то особенным образом погладит, это считается добрым предзнаменованием. В нём проходят инициацию неофиты – в то время как кресло работает в режиме усиленной вибрации, им зачитывают Трактат о мануле . Особо достойные братия и сестры из других городов могут посидеть на священном кресле – за отдельное небольшое пожертвование, разумеется.
С тревогой духовные вожди братства восприняли весть о том, что одна итальянская фабрика собирается наладить серийный выпуск хохочуще-говорящих массажных кресел.
- Ведь предмет, в который вселяется дух Неизгладимого – только у нас. Остальные неизбежно будут безблагодатны, - заявил на пресс-конференции Верховный Иерофант братства Манулла Первый.
Так что впредь остерегайтесь подделок, братья и сестры!
Мудрено ли, что к своим сорока годам он начал жаловаться на боли в пояснице, на отекающие ноги и шейный остеохондроз!
Нам очень хотелось прибавки к зарплате. И квартальную премию. И чтоб никого не уволили. Но Валентин Егорович на собрании дал понять, что лучше нам с надеждами расстаться. А нам хотелось. Ну и что ж, что кризис? Жизнь-то продолжается, и молодость тоже только одна. Тогда мы посовещались в курилке и придумали. Такой хитрый ход, который, конечно, сначала требовал вложения наших собственных денег, зато потом, в перспективе, давал стратегический выигрыш. Близилось сорокалетие нашего любимого начальника, и мы решили подарить ему массажное кресло . Действительно, зачем ему,
Стали сбрасываться. Кто-то полез в Интернет, нашёл там сайт с адресом и телефоном магазина и позвонил. Увы, настоящее массажное кресло, не офисное (у того меньше примочек), стоило под сотню. Пришлось командировать Алёну к генеральному. Ей всегда как-то удавалось с ним договориться. Алёна зашла за шкаф, быстро вытянула блузку из-под делового жакета, стащила её через голову, бросив прямо на монитор Армена Артаваздыча (у которого тут же нехорошо засверкали глазки и залоснился нос) и крадущейся походкой двинулась в шатёр Олоферна. Её жакет имел всего лишь одну пуговицу – на уровне солнечного сплетения.
Генеральный ещё некоторую сумму выделил – из директорского фонда. Ведь Алёна напомнила ему, что мы будем праздновать не только юбилей Валентина Егоровича, но и пятнадцатилетие его службы в нашей конторе.
Однако денег всё равно не хватало. И всё же мы собрались втроём и поехали на склад, как договаривались по телефону с фирмой, торгующей креслами. Я, Армен Артаваздыч и дядя Коля из хозотдела. Его отправила старший бухгалтер присматривать за нами. Деньги были вручены ему – для вящей сохранности. Поехали на моей машине.
На складе нас встретил бледный, до зеленцы, мужчина неопределённых лет, в немного пыльной чёрной униформе, из-под которой виднелась белая рубашка и даже галстук, и в чёрном же берете, эдак по-французски натянутом на одно ухо.
- Что вам показать? – прошелестел он после приветствий и извлёк из нагрудного кармана блокнотик и серебристый карандаш. Голос был такой же бледный, как сам продавец. – У нас большой выбор. Массажные кресла, массажные столы, кровати… От разных фирм, по разной цене…
Услышав слово «цена», дядя Коля недобро засопел, а Армен Артаваздыч встрепенулся, засиял и немедленно принялся торговаться. То выпевая слова самым интеллигентным, медовым голосом, то подпуская кавказский акцент, он кружил с бледным продавцом по складу, рассматривал товар, интересовался ценами, и подспудно, но неуклонно доводил до его сознания, что нам нужно крэсло, слущай, да-а?!, но по разумной, приемлемой цене! Редко какого человека не уболтает наш Артаваздыч. Однако здесь волны кавказского красноречия разбились о каменную невозмутимость человека в чёрном. Когда Армен Артаваздыч наконец сделал паузу, чтобы перевести дух и смахнуть пот со лба, мы опять услышали тихую, шелестящую речь:
- Как я понимаю, вам нужно кресло с широким набором функций, но… Но более бюджетный вариант, так?
- Деньги казённые, - мрачно отозвался дядя Коля. – Отчитаться придётся.
Продавец едва заметно улыбнулся уголками тонких, бесцветных губ.
- У нас есть спецпредложение. Такая сумма вас устроит? – и он назвал цену.
- А почему уценёнка? – опять вступил дядя Коля. – Некондиция, что ль?
- Нет, почему же. Вполне кондиция. Вот, - и продавец подвёл нас к чёрному креслу с мягкой спинкой и сиденьем. – Видите, вот массажные подушки. Вот поручни для массажа рук. Вот здесь – валики для массажа ног. Сядьте, попробуйте, - и он легонько толкнул дядю Колю кончиками тонких пальцев в грудь.
Дядя Коля почему-то покорно упал в кресло. Продавец начал показывать документацию, рассказывать о комплектности, одновременно нажимая какие-то кнопки на пульте, отчего кресло закачалось, завибрировало, запереливалось валиками, а лицо дяди Коли приобрело какое-то странное, вопрошающее выражение. Он попытался было вылезти, но продавец опять ткнул его кончиками пальцев и попросил поставить ноги на подножку, а руки вставить в полукружия поручней, чтобы получить «полный спектр ощущений». Было видно, что слово «спектр» дяде Коле категорически не понравилось, но он терпел.
- В конце концов, - заметил продавец, чуть повысив голос (потому что кресло всё-таки немного урчало, когда работало, да ещё дядя Коля очень громким шёпотом произносил нецензурные слова), - есть гарантийный талон, ремонт делает мастерская фирмы-производителя, адрес в техпаспорте есть. Только по Закону о правах потребителя вы не сможете поменять уценённую вещь.
В это время дядя Коля наконец нашарил нужную кнопочку и нажал её. Кресло затихло.
- Так всё-таки, что же с ним не так? – учтивейше поинтересовался Армен Артаваздыч.
Тень улыбки опять пробежала по тонким губам продавца.
- Всё с ним так, - ответил он. – Единственное, что не стоит на него садиться с полуночи до рассвета.
- Что, током бьёт? – пробурчал дядя Коля.
- Нет, не бьёт. Всё исправно. Но я вас предупредил.
- Ладно, выпишите, - дядя Коля вздохнул и полез за пазуху. – С полуночи до рассвета спать надо, а не в кресле прыгать.
• * *
Кресло было доставлено и вручено виновнику торжества. Алёна сумела в нескольких фразах убедить именинника, насколько полезен такой дар в условиях кризиса, когда, с одной стороны важно поддерживать своё здоровье, а с другой – экономить деньги. Валентин Егорович был тронут и весь вечер просидел, испытывая механическую ласку шариковых массажёров на своей спине.
Однако вскоре начались странности. Ладно то, что наш директор по кадрам похудел – мы, собственно, к такому эффекту от массажа и стремились. Но он ещё и осунулся лицом, и под глазами его появились круги, а нос начал торчать похлеще, чем у Армена Артаваздыча. Он начал оглядываться, слегка заикаться, да к тому же держал теперь дверь в свой кабинет всегда приоткрытой и требовал от секретарши Лидочки садиться так, чтобы не исчезать из поля его зрения. Нашу версию о страстной влюблённости шефа Лидочка с негодованием отвергла. По её словам, Валентин Егорович не то что не флиртовал – он даже здороваться забывал теперь!
А ещё малое время спустя случилось и вообще непонятное. От Валентина Егоровича ушла жена – худенькая брюнеточка с ювенильными прыщичками на розовых щёчках, некрасивая и по-собачьи преданная своему мужу. Ушла сама и забрала сына. Нашей кадровичке, с которой они водили знакомство, она объяснила, что мальчик стал заикаться, вскрикивать во сне и писаться в кроватке.
В доме Бедаревых явно происходило что-то нехорошее.
Как-то раз Лёша Бергман, руководитель группы бизнес-планирования, высокий красавец, душа всех компаний и знаток боевых искусств, задержался на работе, а потом заглянул в кабинет к Валентину Егоровичу, давнему своему приятелю, на предмет попить пива. В кабинете горел свет. Лёша бросил взгляд в приоткрытую дверь и обомлел: Валентин Егорович собирался укладываться спать, расстелив под столом надувной матрас с пледом и подушкой. Второй такой же матрас лежал под столом в приёмной.
Увидев боковым зрением Лёшу, Валентин Егорович сначала вскрикнул, а потом опустился на матрас и заплакал навзрыд. Лёша сел рядом. Все его попытки успокоить приятеля к успеху не привели.
- Я не пойду домой! – объявил тот сквозь рыданья. – Я теперь буду жить здесь.
- А второй матрас кому? – поинтересовался Лёша.
- Это наш дворник Ахмед приходит со мной ночевать. Я ему приплачиваю за это.
Лёша удивился ещё больше. Однако из бессвязных выкриков и бормотаний Валентина Егоровича ему удалось лишь понять, что дома у него происходит нечто странное, мистическое, отчего жизнь там сделалась совсем невозможной, а здесь, в офисе, тоже страшно, пугает собственная тень. Вот для этого и приглашается на ночёвки Ахмед – ему-то что, он охотно идёт спать в тепле, в чистоте, да ещё и чаем поят и деньги за это платят. Не веривший ни в сон, ни в чох, ни в птичий грай Лёша не мог допустить, чтобы человек дошёл почти до распада личности из-за какой-то мистики; ну, а если это не мистика, а уже требуется психиатр, рассуждал он, то надо как можно скорее это выяснить и расставить все точки над «ё».
- Пошли, - сказал он вставая. – Слышишь?
Валентин Егорович высморкался и отёр слёзы.
- Куда? – безнадёжно спросил он.
- Да к тебе. Выясним, что там вам жить мешает. Пива попьём.
Валентин Егорович побледнел:
- Да… Нет… Поехали… Нет… Только знаешь что? Я… Я тебе всё объясню, но в квартиру заходить не буду. Ладно?
На лестнице им встретился Ахмед – молодой узбекский паренёк. Он заметно огорчился, увидев, что работодатель уходит, но Валентин Егорович полез в бумажник и протянул ему купюру.
- Спасибо, Ахмед. Иди погуляй. На сегодня свободен.
• * *
Валентин Егорович остановился у входной дверь своей квартиры. По дороге он успел объяснить Лёше, что до нервного срыва его довело дарёное кресло. Кресло, по его словам, вело себя плохо. Как именно, рассказать отказался - мол, всё равно в это поверить невозможно.
Он отпер дверь, нащупал на косяке выключатель, зажёг свет в прихожей, запустил Лёшу, а сам присел у порога с внешней стороны двери. Лёша знал, что кресло стоит в гостиной и смело двинулся туда, включая по пути свет. В гостиной люстра не зажглась - наверное, перегорели лампочки, а может, сломался выключатель. Он помнил, что где-то рядом со входом должен стоять торшер. Торшер нашёлся, но лампочка в нём оказалась какой-то на удивление тусклой. Лёша осмотрелся. Всё в комнате было знакомо и привычно-спокойно. Жена Валентина Егоровича очень много времени уделяла быту и уюту. Кресло стояло у дальней стены. Кресло как кресло – Лёша видел такие у парочки знакомых, но себе покупать не стал, считая их бесполезной блажью, предпочитая время от времени обращаться к спортивному массажисту Юре. На всякий случай вытащив из кармана нож с отскакивающим лезвием, он приблизился к креслу. Постоял, легонько попинал ногой. Ничего не произошло. Осторожно потрогал спинку, потом сиденье. Ничего. Он повернулся и пошёл за Валентином Егоровичем, чтобы окончательно развеять миф о каком-то зловредном предмете обстановки, как вдруг позади раздался шорох, что-то подбило Лёшу под коленки, и он внезапно очутился в цепких объятиях массажного кресла. Послышался зловещий, леденящий кровь хохот.
послушать хохот
Подножка зажала Лёшины стопы, а поручни железным захватом сцепились на предплечьях. В кресле что-то заурчало, забулькало, покатились массажные шарики, задвигались подушки. Какие-то валики прокатились вдоль Лёшиной спины, и жуткий голос из недр кресла прошипел:
- Погладь кота! Погладь кота, сцуко!
Лампочка в торшере перегорела со звоном.
***
Валентин Егорович услышал шаги в прихожей и встал. Дверь распахнулась, и Лёша, с лицом белее белёного потолка, вышел на площадку, открыл было рот, чтобы что-то сказать – и рухнул у ног Валентина Егоровича. Тот опять зарыдал, поспешно запер дверь, успел по мобильнику вызвать «Скорую» и тут же сам потерял сознание.
Лёша, после недельного пребывании коматозном состоянии, вышел из больницы другим человеком. Он купил себе очки, кипу и, говорят, был замечен на подступах к городской синагоге. Он сделался прост в быту и теперь повсюду с библейским жаром обличает буржуазные излишества, всякие механические игрушки, особенно всевозможные массажные кровати , которые и довели мир до кризиса.
Валентину Егоровичу, тихому, благостному от уколов, мы возили передачи целый месяц. Через месяц он появился на работе, и в тот же вечер припозднившиеся сотрудники снова видели Ахмеда, радостно прыгающего вверх по лестнице. Так бы и жил Валентин Егорович в кабинете под столом, когда б не вольнонаёмный программист Саша Пилипчук, завзятый интернетчик и любитель «Дума» последней версии, тоже любивший попить пива и съездить на рыбалку в компании Валентина Егоровича и Лёши. Узнав в одну из пятниц, что ему не с кем будет разделить удовольствие от заслуженного отдыха, потому что оба его приятеля оказались в больнице, Саша глубоко огорчился и, едва на работе появился Лёша, тут же побежал к нему выяснять, что произошло.
- Спроси у самого Валентина, - строго ответил Лёша на все Сашины вопросы, прикалывая кипу к своей пышной шевелюре с помощью парикмахерских зажимов. – Вот выпустят его, к нему и сходи.
Саша пошёл – и застал примерно ту же картину, что и Лёша когда-то. Валентин Егорович сидел на надувном матрасе и готовился ко сну. Саша выставил из приёмной недовольного Ахмеда, достал из сумки с ноутом две банки пива и уселся на матрас.
- Рассказывай! – коротко приказал он.
Валентин Егорович судорожно вздохнул и принялся рассказывать. Минут через пять подтянулся Лёша, притащил матрас Ахмеда, устроился поудобней и тоже начал рассказывать, вклиниваясь между двумя фразами, произнесёнными Валентином Егоровичем. Саша слушал очень внимательно, а потом вскочил:
- Егорыч, хочешь мы это твоё кресло продадим?
- Да кто ж его возьмёт! – уныло махнул рукой Валентин Егорович, но в голосе его явно зазвучала надежда.
- Я найду тебе покупателей. Только поехали, я должен кое-то проверить.
Валентин Егорович побледнел, как и в тот первый раз. Лёша тоже побледнел, но не так заметно. Ехать ему никуда не хотелось, но он не мог бросить товарищей в опасности. Он тихо вздохнул и поднялся первым, а за ним встал и Валентин Егорович.
***
На пороге квартиры Валентина Егоровича сидел он сам, а рядом с ним примостился Лёша. Он слегка раскачивался и что-то бормотал. Валентин Егорович играл в игру на телефоне. Саша то и дело выбегал и требовал то новую лампочку, то половую тряпку, то пассатижи, то пакет для мусора, чем страшно отвлекал Валентина Егоровича от телефонной «Зумы». Затем он затих, а минут через двадцать появился в прихожей с серьёзным выражением лица и немедленно начал куда-то названивать.
Через полчаса явились молодой человек, выделявшийся большим круглым значком, на котором был изображён мордатый кот, и девушка в длинном пуховике и мохнатой пятнистой шапочке с пришитыми сверху ушками, напоминавшими кошачьи. Саша провёл их в гостиную, и они, к ужасу заглядывающих Валентина Егоровича и Лёши, закрылись в ней. Вскоре оттуда раздались восторженные визги барышни, басовитое гуденье мужчин и отдельные реплики:
- Гладит, сцуко!
- Гурбаи-Ёбой, воплощение Хан-Тенгри…
- Наш Неизгладимый…
Когда они вышли, вид у них был просветлённый.
- Мужик, - адресовался к Валентину Егоровичу молодой человек со значком, - Я его беру у тебя. Сколько?
- Что – сколько? А – берите так! Только унесите, - засуетился Валентин Егорович.
- Не, мужик, ну так не годится. Вещь дорогая, я же знаю!
- Забирайте так! – твёрдо заявил Валентин Егорович. – Ну?!
Молодой человек пожал плечами, достал бумажник, извлёк из неё сначала одну жёлто-красную пятитысячную купюру, потом вторую, потом третью. Подумал и вытащил ещё две изумрудных тысячных.
- Возьми, - сказал он, вкладывая деньги в руку Валентина Егоровича. – Хоть сколько-то пусть будет. Это вещь особенная, дарить её нельзя. Ну что, выносим? – обратился он к Саше и вопросительно посмотрел на Лёшу. Тот опять вздохнул, но встал на ноги, развернул плечи и мужественно шагнул в прихожую.
***
Кресло стоит теперь в головном офисе Всероссийского братства мануломанов. Считается, что в него совершает сошествие дух Неизгладимого, и когда это случается, кресло хохочет, урчит, подпрыгивает и приговаривает «погладь кота, сцуко», «а вот я тебя сейчас, сцуко, поглажу», «эй, куда, я ещё не погладил» и т.п. На кресле восседают мистагоги во время проведения мистерий, и если кресло захохочет или каким-то особенным образом погладит, это считается добрым предзнаменованием. В нём проходят инициацию неофиты – в то время как кресло работает в режиме усиленной вибрации, им зачитывают Трактат о мануле . Особо достойные братия и сестры из других городов могут посидеть на священном кресле – за отдельное небольшое пожертвование, разумеется.
С тревогой духовные вожди братства восприняли весть о том, что одна итальянская фабрика собирается наладить серийный выпуск хохочуще-говорящих массажных кресел.
- Ведь предмет, в который вселяется дух Неизгладимого – только у нас. Остальные неизбежно будут безблагодатны, - заявил на пресс-конференции Верховный Иерофант братства Манулла Первый.
Так что впредь остерегайтесь подделок, братья и сестры!
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 08/02/2009 01:50 (UTC)не, ну ты что ж творишь-то!!!! ))))))))
no subject
Date: 08/02/2009 01:58 (UTC)no subject
Date: 08/02/2009 02:22 (UTC)no subject
Date: 08/02/2009 03:07 (UTC)no subject
Date: 08/02/2009 04:10 (UTC)no subject
Date: 08/02/2009 06:55 (UTC)no subject
Date: 08/02/2009 08:48 (UTC)no subject
Date: 08/02/2009 10:49 (UTC)no subject
Date: 08/02/2009 11:24 (UTC)И на чудесном массажном кресле, в которое нисходит дух Манула-Тенгри, вам можно сидеть бесплатно!
no subject
Date: 08/02/2009 11:42 (UTC)no subject
Date: 08/02/2009 12:02 (UTC)no subject
Date: 08/02/2009 09:57 (UTC)А почему "сцуко"? Мануловеды придерживаются неортодоксального, в смысле, не падонковского написания же.)
no subject
Date: 08/02/2009 10:33 (UTC)Таким я впервые увидела этот мем.
no subject
Date: 08/02/2009 13:58 (UTC)"Внезапно" - это выражение восхищения рассказом, если что:)
no subject
Date: 08/02/2009 15:01 (UTC)no subject
Date: 08/02/2009 18:15 (UTC)no subject
Date: 09/02/2009 18:14 (UTC)Во имя Гладкого и Неизгладимого, Аминь!
no subject
Date: 09/02/2009 17:45 (UTC)ржаламурлыкала :))))))))))) Спасибо, друг!no subject
Date: 09/02/2009 18:15 (UTC)no subject
Date: 17/08/2009 12:45 (UTC)