![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
maria_goryncevaКоршун
Чертя за кругом плавный круг,
Над сонным лугом коршун кружит
И смотрит на пустынный луг. —
В избушке мать над сыном тужит:
«На хлеба, на, на грудь, соси,
Расти, покорствуй, крест неси».
Идут века, шумит война,
Встает мятеж, горят деревни,
А ты всё та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней. —
Доколе матери тужить?
Доколе коршуну кружить?
1916
* * *
Ну я надеюсь, все помнят автора этого гениального стихотворения? Александр Александрович был без всяких оговорок гений, но на коршуна он возвёл поэтическую напраслину.
Действительно: давайте воскресим в памяти школьные уроки литературы. Для чего нужен был Блоку образ коршуна? (Да-да, "что хотел сказать автор?"). Кружение коршуна теснейшим образом связано с печалью матери в избушке, сами рифмы "кружит--тужит" и "тужить--кружить" указывают на то, что между этими действиями существует неявная, но непосредственная связь. Если в первой строфе действия сопоставлены по принципу фольклорного параллелизма -- коршун кружит, но смотрит на пустынный луг, а мать одновременно тужит в избушке, но в тексте нет никаких прямых указаний и даже намёков на то, что избушка стоит именно на лугу, поэтому было бы опрометчиво утверждать, что тревога матери связана с кружением коршуна. Она связана с ожидающей её сына горькой судьбой ("расти, покорствуй, крест неси"). А вот в заключительных строках стихотворения оба этих действия оказываются связаны непосредственно, и на это указывает повтор вопросительного наречия "доколе". Получается, что покуда кружит коршун, до той поры и мать будет тужить.
Образ коршуна как некий "сигнал тревоги" имеет параллель во второй строфе --
Идут века, шумит война,
Встает мятеж, горят деревни....
Но Русь всё та же ("в красе заплаканной и древней"), и после всех мятежей всё возвращается на круги своя (на те, которые чертит коршун). Луг пустой и сонный, мать опять тужит (иначе не было бы вопроса "доколе матери тужить"), а где отец этого сына... Неважно, но его отсутствие тоже тревожный знак.
Иными словами, образ коршуна -- это как некая беспокойная нота в сонной тишине и пустоте. Коршун -- зловещее напоминание о возможных войнах, мятежах и пожарах, а нарезаемые им круги -- параллель мифологическому циклическому времени, из которого блоковская Русь всё никак не вырвется.
В школьной юности я была уверена, что мать в избушке тужит в значительной степени оттого, что боится коршуна. Боится, что злая птица нападёт на несчастного младенца. Избушку я представляла стоящей на опушке этого круглого луга, без какого-либо огороженного двора и хозяйственных построек. Не изба -- избушка. Маленькая совсем, а в ней беззащитная женщина, одна с ребёнком. И этот жуткий коршун, из-за которого -- это я сейчас наконец осознала своё давнее глубинное представление -- бедная мать из избушки даже выглянуть не может. В общем, не коршун, а птица Рух какая-то.
* * *
Между тем, стоило ли той матери, жившей в моём воображении, так бояться коршуна? И стоило ли Александру Александровичу делать его символом неясной опасности, нависшей над родной страной? И совсем конкретный вопрос: если бы мать с младенцем высунулась из избушки, мог бы коршун напасть, заклевать и съесть младенчика?
Ну вообще-то коршуны на людей не нападают. В одной популярной книжке довелось прочесть, что, привыкнув к человеку (например, к фотографу, который регулярно торчит в кустах со своим объективом, направленным на гнездо), раздражённая коршуниха может и налететь и ударить когтями по голове, если человек начнёт переходить безопасную, по её мнению, черту. Но такое может произойти исключительно в период гнездования, и подобные случаи очень редки.
Совершенно безобидными птицами считал коршунов Плутарх (спасибо за наводку френду Фильтриусу). Вот что пишет он в 9 главе "Ромула" ("Сравнительные жизнеописания. Тесей и Ромул"):
Насчёт "не умерщвляя ни одно живое существо" Плутарх, конечно, погорячился. На русском языке у коршуна есть другое название -- цыплятник. Ну и отварная куриная нога, воочию мною виденная в трансляции минувшим летом, опровергает также утверждение, будто "птиц он не трогает даже мёртвых". Ещё как трогает! Но как бы там ни было, судя по этому пассажу Плутарха, образованные греки не видели в коршуне вредителя сельского хозяйства. Мнение позднеантичных крестьян остаётся неартикулированным.
Но чем же всё-таки питается безобидная птица коршун, Milvus migrans?
А вот по той же ссылке из другого описания (источник не указан, но судя по стилю, это может быть Брем:
Но вот вам ролик, где ватагу "несносных коршунов" довольно легко разгоняет один-единственный стервятник обыкновенный (Neophron percnopterus), краснокнижная птичка. Коршуны украли, кажется, голову поросёнка и какие-то кости. Товарищ, выложивший ролик, ошибочно указывает, что коршуны, мол, африканские птицы, которые прилетают в Испанию, чтобы размножиться. На самом деле в Африку они мигрируют зимой(не понимаю, правда, зачем им мигрировать из Испании -- там же круглый год можно нормально питаться!), а "прописка" у них самая что ни на есть европейская. Судя по стервятнику, это самый юг Пиренейского полуострова либо Канарские острова -- там эти птички водятся:
https://www.youtube.com/watch?v=eWMcFM94EGA
А вот что пишет мой френд-бёрдвотчер:
И из описания, сделанного выдающимся русским орнитологом С.А. Бутурлиным:
Вот посмотрите, как нагло, даже вызывающе, ведут себя вороны: они не только хитростью отнимают у коршуна еду, но и, прыгая у него прямо перед носом, в конце концов прогоняют его:
https://www.youtube.com/watch?v=7fTkc0T8fDk
В общем, куда там коршуну заклёвывать младенца! Его вон вороны способны обмануть и лишить обеда. Я так думаю, что если бы труп младенчика лежал на пустынном лугу, коршун, может, и спустился бы перекусить. Но так как младенец был с матерью в избе, коршун, наверное, надеялся поклевать кузнечиков в траве или высматривал, не агонизирует ли где суслик. Поэтому, хотя Блок и гений, но мы можем теперь убедиться, что коршун в качестве символа инфернальной тревоги не слишком подходит. И мы можем расслабиться и дать вполне конкретный ответ на вопрос, доколе же коршуну кружить. Поскольку коршуны очень любят питаться с помоек, а человечество без них не живёт, и заплаканная Русь в этом отношении в целом не хуже других, то коршун будет кружить дотоле, доколе существует человечество. Если, конечно, человечество, которое прекрасно умеет ломать в природе всё, до чего дотянутся его шаловливые ручонки, не заставит эту птичку разделить судьбу стервятника. То есть переведёт и коршуна в разряд видов, которым угрожает исчезновение.
* * *
Пока писала, вспомнила о ещё одном классике, тоже Александре, но Сергеевиче:
Бьется лебедь средь зыбей,
Коршун носится над ней;
Та бедняжка так и плещет,
Воду вкруг мутит и хлещет...
Тот уж когти распустил,
Клёв кровавый навострил...
Какое жуткое зрелище! "Клёв кровавый"... Но килограммовый коршун против лебедя, который считается самой крупной водной птицей и чей вес достигает порою 15 кг -- это несолидно. Чародей как-то оплошал, приняв облик коршуна. Может, конечно, коршун ждал, что лебедь умрёт -- возможно, у неё был болезненный вид.
В общем, неправы были гении в отношении птички. Нет бы написать "над сонным лугом гарпия кружит" или "беркут носится над ней"...
Чертя за кругом плавный круг,
Над сонным лугом коршун кружит
И смотрит на пустынный луг. —
В избушке мать над сыном тужит:
«На хлеба, на, на грудь, соси,
Расти, покорствуй, крест неси».
Идут века, шумит война,
Встает мятеж, горят деревни,
А ты всё та ж, моя страна,
В красе заплаканной и древней. —
Доколе матери тужить?
Доколе коршуну кружить?
1916
* * *
Ну я надеюсь, все помнят автора этого гениального стихотворения? Александр Александрович был без всяких оговорок гений, но на коршуна он возвёл поэтическую напраслину.
Действительно: давайте воскресим в памяти школьные уроки литературы. Для чего нужен был Блоку образ коршуна? (Да-да, "что хотел сказать автор?"). Кружение коршуна теснейшим образом связано с печалью матери в избушке, сами рифмы "кружит--тужит" и "тужить--кружить" указывают на то, что между этими действиями существует неявная, но непосредственная связь. Если в первой строфе действия сопоставлены по принципу фольклорного параллелизма -- коршун кружит, но смотрит на пустынный луг, а мать одновременно тужит в избушке, но в тексте нет никаких прямых указаний и даже намёков на то, что избушка стоит именно на лугу, поэтому было бы опрометчиво утверждать, что тревога матери связана с кружением коршуна. Она связана с ожидающей её сына горькой судьбой ("расти, покорствуй, крест неси"). А вот в заключительных строках стихотворения оба этих действия оказываются связаны непосредственно, и на это указывает повтор вопросительного наречия "доколе". Получается, что покуда кружит коршун, до той поры и мать будет тужить.
Образ коршуна как некий "сигнал тревоги" имеет параллель во второй строфе --
Идут века, шумит война,
Встает мятеж, горят деревни....
Но Русь всё та же ("в красе заплаканной и древней"), и после всех мятежей всё возвращается на круги своя (на те, которые чертит коршун). Луг пустой и сонный, мать опять тужит (иначе не было бы вопроса "доколе матери тужить"), а где отец этого сына... Неважно, но его отсутствие тоже тревожный знак.
Иными словами, образ коршуна -- это как некая беспокойная нота в сонной тишине и пустоте. Коршун -- зловещее напоминание о возможных войнах, мятежах и пожарах, а нарезаемые им круги -- параллель мифологическому циклическому времени, из которого блоковская Русь всё никак не вырвется.
В школьной юности я была уверена, что мать в избушке тужит в значительной степени оттого, что боится коршуна. Боится, что злая птица нападёт на несчастного младенца. Избушку я представляла стоящей на опушке этого круглого луга, без какого-либо огороженного двора и хозяйственных построек. Не изба -- избушка. Маленькая совсем, а в ней беззащитная женщина, одна с ребёнком. И этот жуткий коршун, из-за которого -- это я сейчас наконец осознала своё давнее глубинное представление -- бедная мать из избушки даже выглянуть не может. В общем, не коршун, а птица Рух какая-то.
* * *
Между тем, стоило ли той матери, жившей в моём воображении, так бояться коршуна? И стоило ли Александру Александровичу делать его символом неясной опасности, нависшей над родной страной? И совсем конкретный вопрос: если бы мать с младенцем высунулась из избушки, мог бы коршун напасть, заклевать и съесть младенчика?
Ну вообще-то коршуны на людей не нападают. В одной популярной книжке довелось прочесть, что, привыкнув к человеку (например, к фотографу, который регулярно торчит в кустах со своим объективом, направленным на гнездо), раздражённая коршуниха может и налететь и ударить когтями по голове, если человек начнёт переходить безопасную, по её мнению, черту. Но такое может произойти исключительно в период гнездования, и подобные случаи очень редки.
Совершенно безобидными птицами считал коршунов Плутарх (спасибо за наводку френду Фильтриусу). Вот что пишет он в 9 главе "Ромула" ("Сравнительные жизнеописания. Тесей и Ромул"):
Когда братья решили построить город, между ними тут же вышла ссора из-за выбора места. Ромул заложил "квадратный", иначе "четырехугольный" Рим, и хотел избрать это место для постройки города, Рем же наметил для этого укрепленный пункт на Авентине, названный в честь его Ремонием, нынешний Рингарий. Они условились решить свой спор гаданием по полету птиц и сели отдельно. Говорят, Рем увидел шесть коршунов, Ромул -- двенадцать, по другим же, Рем увидел их действительно, Ромул солгал: когда пришел Рем, тогда только показались двенадцать коршунов Ромула, поэтому римляне до сих пор еще обращают главное внимание на появление при гаданиях коршунов. Понтийский историк Геродор говорит, что и Геракл был доволен, когда, думая что-либо делать, замечал коршуна. Действительно, это самое безвредное живое существо в мире. Он не приносит вреда ни посевам, ни деревьям, ни скоту, питается падалью, не убивая, не умерщвляя ни одно живое существо. Птиц он не трогает даже мертвых, видя в них своих, так сказать, соплеменников, в отличие от сов, орлов и ястребов.
Насчёт "не умерщвляя ни одно живое существо" Плутарх, конечно, погорячился. На русском языке у коршуна есть другое название -- цыплятник. Ну и отварная куриная нога, воочию мною виденная в трансляции минувшим летом, опровергает также утверждение, будто "птиц он не трогает даже мёртвых". Ещё как трогает! Но как бы там ни было, судя по этому пассажу Плутарха, образованные греки не видели в коршуне вредителя сельского хозяйства. Мнение позднеантичных крестьян остаётся неартикулированным.
Но чем же всё-таки питается безобидная птица коршун, Milvus migrans?
В пище крайне неразборчивы. Поиск ее они ведут, облетая свой кормовой участок, охотно и подолгу парят. Летают над берегами водоемов и открытой водой, полями, лугами, выгонами. Основу питания составляет всевозможная падаль от снулой рыбы до трупов крупных животных. Ловят полевок, а также саранчу и других насекомых, подбирают червей, после открытия охоты некоторые коршуны специализируются на поисках подранков и убитых уток, не найденных охотниками. При случае хватают зазевавшихся слётков и взрослых птиц.
А вот по той же ссылке из другого описания (источник не указан, но судя по стилю, это может быть Брем:
Коршун питается не только за счет людей; он следит также за деятельностью животных и птиц. Как только кто-нибудь схватит добычу, тут же его окружает толпа этих несносных коршунов; они с криком преследуют хищника, яростно бросаясь на него, и чем дольше продолжается эта охота, тем более увеличивается количество попрошаек. Тяжелая добыча, которую держит в своих лапах благородный хищник, мешает ему лететь с обычной быстротой, и он не может избавиться от нападающих на него сзади коршунов. Желая избавиться от них, он скоро бросает добычу и предоставляет коршунам драться из-за нее друг с другом, а сам возвращается на те места, где охотился, и отыскивает новую добычу. Грифам тоже ненавистны коршуны-паразиты. Они постоянно кружатся около пирующих грифов, смело пролетают среди них и умеют вовремя подхватить куски мяса, разбрасываемые грифами, и всегда с необычайной жадностью набрасываются на найденную добычу. Коршун редко сам охотится, хотя довольно ловок и очень искусно умеет ловить мелких домашних птиц, даже молодых голубей, а также мышей, пресмыкающихся и рыб, которых он особенно любит.
Но вот вам ролик, где ватагу "несносных коршунов" довольно легко разгоняет один-единственный стервятник обыкновенный (Neophron percnopterus), краснокнижная птичка. Коршуны украли, кажется, голову поросёнка и какие-то кости. Товарищ, выложивший ролик, ошибочно указывает, что коршуны, мол, африканские птицы, которые прилетают в Испанию, чтобы размножиться. На самом деле в Африку они мигрируют зимой(не понимаю, правда, зачем им мигрировать из Испании -- там же круглый год можно нормально питаться!), а "прописка" у них самая что ни на есть европейская. Судя по стервятнику, это самый юг Пиренейского полуострова либо Канарские острова -- там эти птички водятся:
https://www.youtube.com/watch?v=eWMcFM94EGA
А вот что пишет мой френд-бёрдвотчер:
Он же в првую очередь падальщик и мелкий побирушник. К примеру, от крупных кузнечикоидов никогда не отказывается. Кстати, от мелких тоже: как-то наблюдал, как коршун ходил пешком по лугу с расплодившимися кобылками обычного, т.е. мелкого, размера и схватывал их, когда они от него скакали.
Мышки - не кобылки, это сложнее.
Ловит иногда и сусликов, но если взрослых, то обычно больных, или же совсем юных.
Крыс на свалках, говорят, регулярно ловят.
И из описания, сделанного выдающимся русским орнитологом С.А. Бутурлиным:
Этот хищник всеяден. Моллюски, насекомые, рыба, земноводные и пресмыкающиеся, мелкие птицы, в особенности птенцы, зверьки и падаль — все делается его добычей.
Весят коршуны около 800-1000 граммов, то есть меньше, чем можно было бы ожидать, судя по их длинным крыльям и хвосту. Это объясняется тем, что мускулатура коршунов по сравнению с ястребами и в особенности с соколами развита слабей. Коршун далеко не такой энергичный хищник, как упомянутые выше птицы. Он не нападает на быстро летящих или могущих оказать сопротивление птиц даже средней величины.
Вот посмотрите, как нагло, даже вызывающе, ведут себя вороны: они не только хитростью отнимают у коршуна еду, но и, прыгая у него прямо перед носом, в конце концов прогоняют его:
https://www.youtube.com/watch?v=7fTkc0T8fDk
В общем, куда там коршуну заклёвывать младенца! Его вон вороны способны обмануть и лишить обеда. Я так думаю, что если бы труп младенчика лежал на пустынном лугу, коршун, может, и спустился бы перекусить. Но так как младенец был с матерью в избе, коршун, наверное, надеялся поклевать кузнечиков в траве или высматривал, не агонизирует ли где суслик. Поэтому, хотя Блок и гений, но мы можем теперь убедиться, что коршун в качестве символа инфернальной тревоги не слишком подходит. И мы можем расслабиться и дать вполне конкретный ответ на вопрос, доколе же коршуну кружить. Поскольку коршуны очень любят питаться с помоек, а человечество без них не живёт, и заплаканная Русь в этом отношении в целом не хуже других, то коршун будет кружить дотоле, доколе существует человечество. Если, конечно, человечество, которое прекрасно умеет ломать в природе всё, до чего дотянутся его шаловливые ручонки, не заставит эту птичку разделить судьбу стервятника. То есть переведёт и коршуна в разряд видов, которым угрожает исчезновение.
* * *
Пока писала, вспомнила о ещё одном классике, тоже Александре, но Сергеевиче:
Бьется лебедь средь зыбей,
Коршун носится над ней;
Та бедняжка так и плещет,
Воду вкруг мутит и хлещет...
Тот уж когти распустил,
Клёв кровавый навострил...
Какое жуткое зрелище! "Клёв кровавый"... Но килограммовый коршун против лебедя, который считается самой крупной водной птицей и чей вес достигает порою 15 кг -- это несолидно. Чародей как-то оплошал, приняв облик коршуна. Может, конечно, коршун ждал, что лебедь умрёт -- возможно, у неё был болезненный вид.
В общем, неправы были гении в отношении птички. Нет бы написать "над сонным лугом гарпия кружит" или "беркут носится над ней"...
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 20/09/2015 05:30 (UTC)