![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
maria_goryncevaСобственно, следовало бы спросить: почему невозможен аутентичный сборник мифов вообще? Любых?
Во-первых, определим термины. Под мифом я имею в виду а)донаучное синкретичное знание о мире и б)нарративы, отражающие это знание в мифопоэтической форме.
Собственно, именно о некоторых особенностях мифологического нарратива, т.е. повествования, я бы и хотела сегодня немногопозанудствовать порассуждать.
Об особенностях мифа как типа мировоззрения и как текста очень хорошо говорила Маргарита Фёдоровна Альбедиль, специалист по древним культурам Южной Индии (по культуре Мохенджо-Даро, в частности). У неё я когда-то впервые прочла похвалу устной форме трансляции знания. Так вот, миф как текст, отражавший актуальную форму сознания, никогда НЕ записывался. Когда мифологические нарративы начинают фиксироваться письменно, это означает, что миф как форма словесного творчества и как мировоззренческая система перестают быть единственными и начинается их постепенный распад. Народы, для которых миф был актуальной формой мировоззрения и словесности, не записывали нарративы не потому, что у них не было письменности - скорее, именно письменнос ть не возникала у них потому, что была не нужна, знание ДОЛЖНО было передаваться устно в силу своей непременной САКРАЛЬНОСТИ. Собственно, текстовое описание мира в момент произнесения текста было равно миру, как бы моделировало мир заново. Поэтому попадание таких текстов чужакам грозило воистину вселенской катастрофой. Вот потому-то мифологические нарративы, за небольшим исключением, которые, впрочем, зафиксированы антропологами у народов, у которых уже мог начаться распад традиции, произносились в значимой обстановке. Например, известно, что в так называемых "мужских домах" юноши, проходившим инициацию, под руководством старших (колдунов, старейшин) заучивали тексты о происхождении мира и племени, о природе и причинах вещей, постигали ритуальные песни и пляски, в основе которых опять же лежали мифологические представления (ритуал не всегда связан с мифом, а миф с ритуалом, но об этом я сейчас говорить не буду). Девушкам аналогичные тексты, "женские" мифы могли рассказывать старшие женщины в важные моменты, которые можно расценивать как женские "обряды перехода". Какие-то нарративы могли звучать во время праздников - т.е. в моменты, также сакрально значимые для племени. Что-то могло произноситься во время магических акций.
Судя по материалам полевых исследований так называемых первобытных народов в ХХ в., были части нарративов, которые могли быть доступны всем, даже пришлым (антропологам), а были такие, которые сообщать можно было только своим и при определённых условиях. И о таких текстах информанты отказывались даже просто разговаривать.
Правда, иногда им приходилось. И разговаривать, и петь. Не помню теперь, у кого я прочла этот анекдотический случай. Я сейчас систематизирую информацию, собранную из книг в моей библиотеке, найду - скажу. Так вот, в начале XX в. (хотя, может, речь шла об Алтайской экспедиции Г.Н. Потанина 1855 г.) этнограф, записывающий фольклор алтайцев, пожелал записать магические песни шаманок. Урядник с казаками согнали ему контингент. Но упрямые бабы наотрез отказывались петь тексты, которые считали сакральными. Проблема замкнутости инофрмантов в те времена решалась просто - с помощью того же урядника: тот пригрозил шаманок высечь, бабы полопотали что-то промеж собой и запели. Собиратель добросовестно списал слова. Уже в 60-е или 70-е годы того же XX века фольклористы-тюрковеды, вооружённые уже более обширными сравнительно-историческими познаниями и полевыми наблюдениями, стали смотреть архив - и схватились за голову: оказалось, хитрые шаманки исполнили песни без необходимого формульного зачина и концовки. А без "головы" и "хвоста" песни магической силы не имеют.
А вот теперь скажите: кто даст твёрдую гарантию, что в дошедших до нас древнейших записях мифологических нарративов (таких как, например, тексты хатти "Повесть о царице Канеса" или "Луна и Бог Грозы") вот точно так же не оторвано что-нибудь - что-то такое, что передавалось только жрецами младшим коллегам в сугубо устной форме? Кто подтвердит, что в шумерских поэмах о богах, таких как поэма о нисхождении Инанны в преисподнюю или о похищении Энлилем волшебных трав у богини Нинхурсаг, рассказано ВСЁ, что несли шумерские мифы в дописьменный-догосударственный период и ничего не оставлено за пределами табличек?
И это первая причина, почему мифы того или иного народа не могут быть полно и последовательно отражены в некоем сборнике, наподобие "Мифов Древней Греции" Грейвса или "Мифов и легенд Древней Греции" Куна.
Вторая, на мой взгляд, заключается в самой форме текстовой передачи мифов. Мифы описывают всё многообразие мира посредством мифологических нарративов определённого объёма. Эти нарративы (мифологические сказки, песни, поэмы) складывались в разное время, разными людьми, в разных местностях (пусть даже расположенных неподалёку друг от друга). Вот поэтому, а также потому, что описываемый в мифах мир противоречив, сами мифологические нарративы тоже полны противоречий. Картина мира, отражаемая в комплексе мифов, получается довольно непоследовательная, и это бывает отражено даже в относительно поздних источниках. Достаточно почитать хурритские мифлогические поэмы о Кумарби или шумерский цикл поэм о богах. Например, шумерское божество Энки локализуется в первобытной бездне Абзу, он владыка подземных и наземных вод, т.е. явно принадлежит стихии хаоса - и он же являет упорядочивающее, структурирующее начало мира (он основатель садоводства и огородничества, а также выращивания льна и ряда других полезных умений), именно у него есть "мэ", очень сложное и до конца не прояснённое ассириологами понятие, которое, однако, можно примерно обозначить как структурирующе-разрушающее начало мира, а также предначертанная судьба. "Мэ" похищает у Энки его дочь (а под другим версиям она ему дочерью не приходится) Инанна, Госпожа Неба, соотносимая шумерами с планетой Венерой, т.е. явно астральное божество. У человека неподготовленного вызывает немалое удивление, как звёздная Инанна сумела сойти в хаотическую бездну к Энки для похищения "мэ", а также за каким-то непонятным бесом повлеклась к сестрице Эрешкигаль в подземный мир, где подверглась "взгляду смерти" со стороны последней и даже была подвешена на крюк. Не исключено, что пресловутая вздорность греческих богов - это не только непредсказуемость, характерная для божественных и иномирных сущностей, но и отражение подобных противоречий. Иными словами, мифологическая картина мира, при всей полноте охвата, в текстах предстаёт дискретной, а потому в ней неизбежны лакуны и противоречия. Но она же, эта дискретность и фрагментарность в виде множества нарративов, гарантировала, что знание не будет утеряно целиком никогда, а стало быть, миру не грозит разрушение, какое могло бы произойти, если бы текст, конструирующий мир, существовал бы в виде единого монолитного массива.
Древним египтянам, шумерам, аккадцам, хатти, хурритам и хеттам, а также грекам и отчасти римлянам удалось зафиксировать свои мифы в виде повествований, заклинаний, молитв, поэм, а также в драме (греки). Насколько я понимаю, это произошло потому, что религиозные воззрения эпохи развития письменности в этих культурах не менялись кардинально по сравнению с прошедшими эпохами. Славянам повезло меньше. Внедрение в их среду письменности совпало с полной сменой религиозной парадигмы. Прежние верования оказались в оппозиции к новой религии, и это затруднило фиксацию текстов, связанных с ними. В результате те знания о славянских мифологиях, которые мы сейчас имеем - это результат классического "добывания творога из вареников" и "выковыривания изюма из пирогов", т.е. применения тех или иных методов исторической реконструкции на основании лингивстического, фольклорно-этнографического, археологического, историко-литературного материала.
Д.С. Лихачёв в своё время выдвигал гипотезу о существовании письменности у восточных славян в дохристианские времена, а также допускал возможность записей летописного характера. У новосибирского этнографа Л.М. Русаковой была интереснейшая гипотеза о сохранении этой письменности (она отождествляла её с "чертами и резами", упомянутыми Черноризцем Храбром) в ткачестве старообрядцев Алтая, причём гипотеза строилась отнюдь не на ровном месте. К сожалению, из-за тяжёлой болезни Лидия Михайловна так и не опубликовала свою монографию. Некоторые основания предполагать наличие дохристианской письменности у славян есть, но увы - гдеденьги, Зин? тексты? Доказать что-либо без текстов невозможно.
Поэтому нам приходится исходить из того, что если какие-то знаки и были, то они использовались, скорее всего для гадательных или мнемонических целей, но отнюдь не для записей больших массивов текста, и стало быть, славянская мифология существовала в виде нарративов сугубо устного характера. А это значит, что последовательной, непротиворечивой и связной она никак не могла быть. Вот почему всевозможные археографические новинки типа "Книги Коляды" или "Влесовой книги" - сугубый фальсификат, причём топорный и достаточно неумелый. Принципа систематизирующей антологии древние бесписьменные культуры не знают - им это просто не нужно. У сознания, для которого миф - актуальная форма вИдения мира, иное представление о причинно-следственных связях и иные вопросы к мифам, описывающим мир, что блистательно показал Я. Голосовкер в своей книге "Логика мифа". Логика мифа для современного человека зачастую алогична. Там, где начинает разворачиваться линейная, логичная последовательность, лишённая противоречий, следует подозревать подделку.
Поэтому, когда в дальнейшем, рассказывая о мифологических основах русского фольлора и обрядности, я упомяну мифологию, я буду подразумевать именно реконструированные мифологические сюжеты и мотивы, а отнюдь не сборники связных и плавно перетекающих друг в друга сюжетов.
Для особо влюблённых в фальшивки наподобие "Влесовой книги" - лекция ак. Зализняка о ней. Он говорит о языковых признаках фальсификации.
https://www.youtube.com/watch?v=80nOUdtGodU
Ну, и если кому-то это интересно, то за ссылки я всегда признательна.
Во-первых, определим термины. Под мифом я имею в виду а)донаучное синкретичное знание о мире и б)нарративы, отражающие это знание в мифопоэтической форме.
Собственно, именно о некоторых особенностях мифологического нарратива, т.е. повествования, я бы и хотела сегодня немного
Об особенностях мифа как типа мировоззрения и как текста очень хорошо говорила Маргарита Фёдоровна Альбедиль, специалист по древним культурам Южной Индии (по культуре Мохенджо-Даро, в частности). У неё я когда-то впервые прочла похвалу устной форме трансляции знания. Так вот, миф как текст, отражавший актуальную форму сознания, никогда НЕ записывался. Когда мифологические нарративы начинают фиксироваться письменно, это означает, что миф как форма словесного творчества и как мировоззренческая система перестают быть единственными и начинается их постепенный распад. Народы, для которых миф был актуальной формой мировоззрения и словесности, не записывали нарративы не потому, что у них не было письменности - скорее, именно письменнос ть не возникала у них потому, что была не нужна, знание ДОЛЖНО было передаваться устно в силу своей непременной САКРАЛЬНОСТИ. Собственно, текстовое описание мира в момент произнесения текста было равно миру, как бы моделировало мир заново. Поэтому попадание таких текстов чужакам грозило воистину вселенской катастрофой. Вот потому-то мифологические нарративы, за небольшим исключением, которые, впрочем, зафиксированы антропологами у народов, у которых уже мог начаться распад традиции, произносились в значимой обстановке. Например, известно, что в так называемых "мужских домах" юноши, проходившим инициацию, под руководством старших (колдунов, старейшин) заучивали тексты о происхождении мира и племени, о природе и причинах вещей, постигали ритуальные песни и пляски, в основе которых опять же лежали мифологические представления (ритуал не всегда связан с мифом, а миф с ритуалом, но об этом я сейчас говорить не буду). Девушкам аналогичные тексты, "женские" мифы могли рассказывать старшие женщины в важные моменты, которые можно расценивать как женские "обряды перехода". Какие-то нарративы могли звучать во время праздников - т.е. в моменты, также сакрально значимые для племени. Что-то могло произноситься во время магических акций.
Судя по материалам полевых исследований так называемых первобытных народов в ХХ в., были части нарративов, которые могли быть доступны всем, даже пришлым (антропологам), а были такие, которые сообщать можно было только своим и при определённых условиях. И о таких текстах информанты отказывались даже просто разговаривать.
Правда, иногда им приходилось. И разговаривать, и петь. Не помню теперь, у кого я прочла этот анекдотический случай. Я сейчас систематизирую информацию, собранную из книг в моей библиотеке, найду - скажу. Так вот, в начале XX в. (хотя, может, речь шла об Алтайской экспедиции Г.Н. Потанина 1855 г.) этнограф, записывающий фольклор алтайцев, пожелал записать магические песни шаманок. Урядник с казаками согнали ему контингент. Но упрямые бабы наотрез отказывались петь тексты, которые считали сакральными. Проблема замкнутости инофрмантов в те времена решалась просто - с помощью того же урядника: тот пригрозил шаманок высечь, бабы полопотали что-то промеж собой и запели. Собиратель добросовестно списал слова. Уже в 60-е или 70-е годы того же XX века фольклористы-тюрковеды, вооружённые уже более обширными сравнительно-историческими познаниями и полевыми наблюдениями, стали смотреть архив - и схватились за голову: оказалось, хитрые шаманки исполнили песни без необходимого формульного зачина и концовки. А без "головы" и "хвоста" песни магической силы не имеют.
А вот теперь скажите: кто даст твёрдую гарантию, что в дошедших до нас древнейших записях мифологических нарративов (таких как, например, тексты хатти "Повесть о царице Канеса" или "Луна и Бог Грозы") вот точно так же не оторвано что-нибудь - что-то такое, что передавалось только жрецами младшим коллегам в сугубо устной форме? Кто подтвердит, что в шумерских поэмах о богах, таких как поэма о нисхождении Инанны в преисподнюю или о похищении Энлилем волшебных трав у богини Нинхурсаг, рассказано ВСЁ, что несли шумерские мифы в дописьменный-догосударственный период и ничего не оставлено за пределами табличек?
И это первая причина, почему мифы того или иного народа не могут быть полно и последовательно отражены в некоем сборнике, наподобие "Мифов Древней Греции" Грейвса или "Мифов и легенд Древней Греции" Куна.
Вторая, на мой взгляд, заключается в самой форме текстовой передачи мифов. Мифы описывают всё многообразие мира посредством мифологических нарративов определённого объёма. Эти нарративы (мифологические сказки, песни, поэмы) складывались в разное время, разными людьми, в разных местностях (пусть даже расположенных неподалёку друг от друга). Вот поэтому, а также потому, что описываемый в мифах мир противоречив, сами мифологические нарративы тоже полны противоречий. Картина мира, отражаемая в комплексе мифов, получается довольно непоследовательная, и это бывает отражено даже в относительно поздних источниках. Достаточно почитать хурритские мифлогические поэмы о Кумарби или шумерский цикл поэм о богах. Например, шумерское божество Энки локализуется в первобытной бездне Абзу, он владыка подземных и наземных вод, т.е. явно принадлежит стихии хаоса - и он же являет упорядочивающее, структурирующее начало мира (он основатель садоводства и огородничества, а также выращивания льна и ряда других полезных умений), именно у него есть "мэ", очень сложное и до конца не прояснённое ассириологами понятие, которое, однако, можно примерно обозначить как структурирующе-разрушающее начало мира, а также предначертанная судьба. "Мэ" похищает у Энки его дочь (а под другим версиям она ему дочерью не приходится) Инанна, Госпожа Неба, соотносимая шумерами с планетой Венерой, т.е. явно астральное божество. У человека неподготовленного вызывает немалое удивление, как звёздная Инанна сумела сойти в хаотическую бездну к Энки для похищения "мэ", а также за каким-то непонятным бесом повлеклась к сестрице Эрешкигаль в подземный мир, где подверглась "взгляду смерти" со стороны последней и даже была подвешена на крюк. Не исключено, что пресловутая вздорность греческих богов - это не только непредсказуемость, характерная для божественных и иномирных сущностей, но и отражение подобных противоречий. Иными словами, мифологическая картина мира, при всей полноте охвата, в текстах предстаёт дискретной, а потому в ней неизбежны лакуны и противоречия. Но она же, эта дискретность и фрагментарность в виде множества нарративов, гарантировала, что знание не будет утеряно целиком никогда, а стало быть, миру не грозит разрушение, какое могло бы произойти, если бы текст, конструирующий мир, существовал бы в виде единого монолитного массива.
Древним египтянам, шумерам, аккадцам, хатти, хурритам и хеттам, а также грекам и отчасти римлянам удалось зафиксировать свои мифы в виде повествований, заклинаний, молитв, поэм, а также в драме (греки). Насколько я понимаю, это произошло потому, что религиозные воззрения эпохи развития письменности в этих культурах не менялись кардинально по сравнению с прошедшими эпохами. Славянам повезло меньше. Внедрение в их среду письменности совпало с полной сменой религиозной парадигмы. Прежние верования оказались в оппозиции к новой религии, и это затруднило фиксацию текстов, связанных с ними. В результате те знания о славянских мифологиях, которые мы сейчас имеем - это результат классического "добывания творога из вареников" и "выковыривания изюма из пирогов", т.е. применения тех или иных методов исторической реконструкции на основании лингивстического, фольклорно-этнографического, археологического, историко-литературного материала.
Д.С. Лихачёв в своё время выдвигал гипотезу о существовании письменности у восточных славян в дохристианские времена, а также допускал возможность записей летописного характера. У новосибирского этнографа Л.М. Русаковой была интереснейшая гипотеза о сохранении этой письменности (она отождествляла её с "чертами и резами", упомянутыми Черноризцем Храбром) в ткачестве старообрядцев Алтая, причём гипотеза строилась отнюдь не на ровном месте. К сожалению, из-за тяжёлой болезни Лидия Михайловна так и не опубликовала свою монографию. Некоторые основания предполагать наличие дохристианской письменности у славян есть, но увы - где
Поэтому нам приходится исходить из того, что если какие-то знаки и были, то они использовались, скорее всего для гадательных или мнемонических целей, но отнюдь не для записей больших массивов текста, и стало быть, славянская мифология существовала в виде нарративов сугубо устного характера. А это значит, что последовательной, непротиворечивой и связной она никак не могла быть. Вот почему всевозможные археографические новинки типа "Книги Коляды" или "Влесовой книги" - сугубый фальсификат, причём топорный и достаточно неумелый. Принципа систематизирующей антологии древние бесписьменные культуры не знают - им это просто не нужно. У сознания, для которого миф - актуальная форма вИдения мира, иное представление о причинно-следственных связях и иные вопросы к мифам, описывающим мир, что блистательно показал Я. Голосовкер в своей книге "Логика мифа". Логика мифа для современного человека зачастую алогична. Там, где начинает разворачиваться линейная, логичная последовательность, лишённая противоречий, следует подозревать подделку.
Поэтому, когда в дальнейшем, рассказывая о мифологических основах русского фольлора и обрядности, я упомяну мифологию, я буду подразумевать именно реконструированные мифологические сюжеты и мотивы, а отнюдь не сборники связных и плавно перетекающих друг в друга сюжетов.
Для особо влюблённых в фальшивки наподобие "Влесовой книги" - лекция ак. Зализняка о ней. Он говорит о языковых признаках фальсификации.
https://www.youtube.com/watch?v=80nOUdtGodU
Ну, и если кому-то это интересно, то за ссылки я всегда признательна.
