Эдерлези, Хадерилиаз, Хызр и Ильяс, св. Георгий и Илия
Thursday, 7 May 2009 01:29![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
maria_goryncevaПрошедший день - день св. Георгия, Егорий вешний. "Юрий на порог весну приволок". "Два Егория - один голодный, другой холодный", гласила русская пословица. "Холодный" - 26 ноября по ст. стилю (9 дек. по новому). Переход крестьян в Древней Руси от одного землевладельца к другому - это как раз Егорий осенний, после всех весенне-летних земледельческих трудов (неделя до и неделя после праздника).
Егорий Храбрый, он же Георгий Победоносец, высоко почитался на Руси и считался святым покровителем её христолюбивого воинства (впрочем, орден св. Георгия был учреждён только в 1769 г.), да и вообще - одним из покровителей Святой Руси. К Егорию вешнему в европейской части России приурочивался первый выгон скота на пастбище (уже было, на чём пастись), и этот святой являлся традиционным покровителем не только воинства, но и скотины (параллелей проводить не надо, народные "боги" были всегда весьма полифункциональны). Там, где выпасать скотину было ещё рано, совершался обрядовый обход скота.
Не удивительно, что Егорий стал "скотьим богом" - его легендарная победа над змеем давала ему тем самым власть над всеми лесными, то есть хтоническими, животными, алломорфами Противника Громовержца. Для крестьян самым главным было то, что Егорий мог защитить скотину от змей и волков, которых тоже называли "гадами" (о хтонической, змеиной природе волка много писал Б.А. Успенский, а также В.В. Иванов и В.Н. Топоров). Природа самого св. Георгия - неоднозначна: с одной стороны, он являет собой ипостась Громовержца (конь, копьё, победа над змеем, выходящим из воды), а с другой - и конь, и копьё фалличны (даже итифалличны), как фалличен и сам змей, алломорф Противника; плюс к тому, Б.А. Успенский довольно точно заметил, что в мифологии на Поражающего переходит часть функций Поражённого - наиболее выпукло это представлено во вьетнамской легенде об Озере Возвращённого Меча, хотя там этой метаморфозе придаётся философский смысл. Поэтому не стоит удивляться некоторой "змееватости" Егория: его власти над водами (хотя это область, на которую распространяется власть Противника), его покровительство плодоношению, в т.ч. и человеческому - а ведь браки и вся сфера эротики была в ведении Противника. Недаром бездетная Палагна у Параджанова в "Тенях забытых предков" молится именно святому Юрью; если даже такого обряда в Карпатах не было, Параджанов очень грамотно его "выдумал": Палагна идёт к воде, над которой имеет власть св. Георгий, да ещё и обнажается - и вот такие ритуальные обнажения христиан этнографы фиксировали ещё в к. XIX в.; в Эфиопии они бывают и в наши дни, причём прямо в храме, за шторкой, тогда как в России обнажённые крестьянки оползали храм по кругу вовне, чтобы иметь детей. Характер у св. Георгия тоже тяжёлый, капризный - его прозвище "Победоносец" переделывали в "Бедоносец", и в 1992 г. я своими ушами слышала в Богородском р-не рассказ старообрядки о том, что в селе случился пожар из-за гнева св. Георгия, которого она назвала как раз "Бедоносцем".
Так как Егорий Храбрый в некоторых местах почитался как покровитель лошадей, то немудрено, что его своим покровителем стали считать цыгане, занимавшиеся торговлей лошадьми.
Но одновременно, конечно же, св. Георгий, как представитель светлых сил, побеждающий змея, символизировавшего хаос, ассоциировался и с богом-громовником, с Громовержцем, многие функции которого в народном христианстве перешли к Илье-пророку. "Некоторые приписывают Георгию Победоносцу такое же карание дьявола, какое пророку Илии, а именно: гроза с молниею бывает оттого, что святой Георгий Победоносец борется с чертом. Разъезжая на своей колеснице, он бьет черта с небесной высоты громом и молниею. Дьявол тогда бегает шибко по земле, так шибко, что пущенная самой сильною рукою стрела из лука не сравняется в быстроте с его беганьем. Он принимает образ человека, иногда четвероногого животного или птицы, и в то время отыскивает повсюду человека, который бы думал о чем-нибудь грешном, поэтому, когда гремит гроза с молниею, надобно кинуть все дурные мысли, думать об одном Боге и Ему молиться, чтобы Он не допустил до греховных помыслов. Кто же подумает об обиде ближнему или о согрешении, в того влетит бес, и Георгий, преследуя его громом, убивает человека, в душе коего поселился нечистый" (А.В. Терещенко, "Быт русского народа". По мнению Иванова и Топорова такого рода легенды структурно-семантически воспроизводят миф о поединке Громовержца с Противником.
Св. Георгий, в основу образа которого, по всей вероятности, легли какие-то змееборческие легенды Передней Азии и Южной Европы, был почитаем и в исламском мире. Правда, там он являлся в несколько неясном образе Хызра, Хизира ("зелёного") - покровителя вод и растительности. Имени Хызра нет в Коране, однако народно-исламская традиция считает, что именно о нём идёт речь в 18-й суре Корана, где рассказывается о наставнике пророка Мусы (Моисея).
Не всегда можно с уверенностью утверждать, что Хызр - это именно св. Георгий; эта таинственная сущность, особо любимая суфиями, обладает протеичностью типичного божества-трикстера и характерной трикстерской переменчивостью облика. Никто не знает, в каком облике может явиться Хызр - но чаще всего он принимает образ улыбчивого старичка, а в турецких сказках фигурирует, как новорожденный младенец, умеющий стоять на ногах и разговаривать. Добыть такого младенца - зачастую является одним из трудных заданий героя, который, однако, с честью справляется с ним и доставляет младенца во дворец султана, давшего задание. Младенец беседует с султаном, отвечая на самые каверзные вопросы, потом сам начинает задавать вопросы, на которые ни султан, ни его придворные мудрецы не могут ответить, а затем исчезает - и все понимают, что это был именно Хызр.
Хызр отличается необыкновенной лёгкостью передвижения, он способен преодолевать многие вёрсты в мгновение ока. Впрочем, чаще этот покровитель путешественников и влюблённых носит двойное имя, составленное из имён Хызра (Хизира) и Ильяса (Илии) - Хызырильяс, Хадерилиаз. Именно он фигурирует у Лермонтова в "Ашик-Керибе". Если вспомнить сюжет, то он помогает герою вновь обрести возлюбленную, Магуль-Мегери, и скорость передвижения в той ситуации играет чрезвычайно важную роль.
От Хадерилиаза всего один шаг до Эдерлези, балканского св. Георгия и пророка Ильи в одном персонаже. Если верить не слишком надёжным источникам, праздник Эдерлези, или Егорий вешний по-балкански, является праздником смешанного "анатолийско-балканского происхождения". На самом же деле, как мне видится, указать все корни этого праздника можно только после детальнейшего исследования - и, скорее всего, окажется, что всех истоков просто не отыскать.
Празднуют Эдерлези балканские мусульмане, в том числе, и потурченные цыгане. В Сербии в ночь на 6 мая полагается искупаться в реке или озере до восхода солнца для телесной крепости, а также принести в жертву святому новорожденного, либо первого родившегося, либо просто молодого ягнёнка. На заре скот полагается выгнать в поле освящённой вербой (в России это тоже полагалось). Девушки молились о даровании им женихов.
Обычай закалать барашков, о котором упоминается в прекрасной песне Горана Бреговича (слегка обворовавшего, по-моему, русских цыган) "Ederlezi" из кинофильма Эмира Кустурицы "Время цыган" ("Дом для повешенья"), некоторые считают чисто мусульманским. Но у болгар, далеко не потурченных и потуречиванию отчаянно сопротивлявшихся, такой обычай на Юрия весеннего тоже был отмечен. Вот что писал А.В. Терещенко в "Быте русского народа": "В Булгарии каждое семейство зарезает молодого ягненка и кровью его, которая не должна пасть на землю, помазывают крестообразно лоб, щеки и подбородок детей; потом, когда его сжарят, тогда священник совершает молебен и благословляет есть. Ему отдается лопатка ягненка и шкура. Оставшиеся косточки от съеденного ягненка зарывают в землю. В Боснии, Герцоговине и в некоторых местах турецкой славянщины также жарят ягненка." Обычай резать ягнёнка в день св. Георгия весной существовал и у греков, так же далеко не отуреченных. Поэтому, можно предположить, что он имеет куда более древнее происхождение, нежели христианское или исламское, хотя, конечно, возможность заимствования или гетерогенного сходства отрицать нельзя.
О чём же именно поётся в песне "Ederlezi", которая побудила меня написать этот экскурс?
(Сейчас я впаду в некоторый солкинизм и ядовито побрюзжу.) Идиотских комментариев к тексту и фантазий на тему в Сети хватает. Ну, например, где-то попалось что-то такое: "Эта песня - исповедь невинной девушки, которая хочет отдаться своему возлюбленному именно в этот день". Я понимаю, что по сюжету фильма такое придумать можно, только вот лирический герой говорит о себе в мужском роде - "мэ, чёро". "я, беднЫЙ". Совсем уж понесло по кочкам буйной фантазии какого-то спортсмена-дзеновца, этот шедевр достоин цитирования:
Контекст такой:
1. Барашков приносили в жертву, потом мясо барашков жарили и вечером был праздничный ужин. К тому же это было после 40-дневного поста, и после голодной зимы. Это был праздник. Как для нас Новый год или Пасха. И дети его ждали и отмечали вместе со взрослыми.
2. Дочери, они дочери до 12 лет. Дочери-ребенки. Потом они взрослеют. Потом становятся взрослыми. Ребенок-девочка, к тому же добрая и красивая - это очень хрупкое и красивое существо, ангел. Она - чуткая и красивая - она даже не спросит "почему?". Она не скажет "хочу" и "купи мне это!". Но она ребенок, и она, действительно, не понимает, почему все романе и все дети отмечают праздник, а они, их семья, нет. Она говорит: "Пойдем попробуем барашка...". Да, кусочки жертвенного барашка раздают всем бедным. Но... я не могу так. Прости, дочька.
Sa o Roma babo, E bakren činen.
A me čoro, dural bešava.
Все романе, папа, едят на ужин (сегодня) барашка. (имеется в виду, "приносят сегодня жертву и едят на ужин барашка"; одно неразрывно с другим).
Мне так этого хотелось (я так этого ждала)... На протяжении всей зимы...
<.....>
Пойдем к "Дайе" - месту праздника, торжества (и церемонии жертвоприношения), мне нравится смотреть.
Мне нравится смотреть на Эдерлези.
Пойдем, папа, попробуем барашка.
Все романе, папа, едят на ужин праздничного (жертвенного) барашка.
Эээээ - э-э-э-э, - Все романе, папа, папа, Все романе дайют. (делают даяние, жертву, праздник, приносят в жертву барашка)("дайют" - ну, как "колядовать, колядуйют" - т.е. одновременного много чего: просят даяние, еду, выпивку, пойют, пляшут, едят, шутят, разговаривают, смеются, бегают, играют).
Sa o Roma, babo babo, Eеее...Еderlezi. Ederlezi, Sa o Roma Daje.
Особенно прелестно именование цыган "романями" ("все романе").
Попробуем перевести пошагово, с комментариями. К сожалению, два "тёмных места" так и останутся непереведёнными, пока кто-то, владеющий диалектом сербских цыган, не поможет. Ну, или пока Виктор Шаповал не придёт.
Sa me amala oro kelena,
Oro kelena, dive kerena
Первое же слово вызвало затруднения. Этим диалектом я не владею совершенно, под рукой есть только кэлдэрарско-русский словарь и вокабуляры наречия руска рома. Поэтому придётся строить гипотезы.
В английских переводах пишут: "All my friends..." "Амала" - действительно друзья, товарищи, а вот откуда они взяли "все"? Я было подумала, что пишется так: "sa me", где "sa" - все (такое слово есть), а "me" = мрэ, мирэ, мурэ - мои.Однако вот ведь беда: насколько мне не изменяют мои языковедческие познания (хоть и невеликие), сонорные (р, л, м, н) в исторически обозримом прошлом очень редко "падают", если "падают" вообще. И если в этом диалекте "м(и/у)рэ" вдруг превратилось в "me", то почему же amaro так и осталось, как и в других цыганских диалектах? Там могут быть варианты произношения "амро" или " 'маро", но "р" при этом никуда не девается. Стало быть, тут что-то другое.
Возможно, здесь слово, которое есть в кэлдэрарском диалекте: "самэ" - "гляньте, смотрите", а также "берегитесь".
По смыслу подходит. Оставим как рабочую гипотезу.
По-видимому, гипотеза всё-таки оказалась неверна. Знаток (Лилит Мазикина) предлагает вариант "sa me" - "все мои". Примем как верный вариант, если только кто-то вдруг не докажет, что он неверен.
Все мои друзья танцуют хоро,
Танцуют хоро, празднуют (букв. "делают день").
В слове "kelena" ("танцуют") "k" должно быть с лёгким придыханием - качество звука не такое, как в слове kerena, "делают". Это не отражено на письме.
Хоро - круговой танец, существующий, как минимум, в Болгарии и Сербии (о других территориях не знаю).
A, odo, daje,
Amaro dive
Amaro dive, Ederlezi.
Первое слово тоже трудно разобрать. Во всех записях этого текста гуляет "A... a", хотя там явственно слышно что-то вроде "auta" или "auto". Можно с некоторой натяжкой предположить, что это слово "odo'" - "то", "тот".
То, мама,
Наш день, наш день, Эдерлези.
Знаток говорит, что это правильно, безо всяких натяжек!
Sa o roma, daje!..
Sa o roma, babo, babo
Sa o roma, o daje
Sa o roma, babo, babo
Ej, Ederlezi, Ederlezi
Sa o roma, daje.
Этот отрывок вопросов не вызывает:
Все цыгане, мама!..
Все цыгане, папа, папа,
Все цыгане, о мама,
Эй, Эдерлези, Эдерлези,
Все цыгане, мама.
Sa o roma, babo,
E bakren chinen.
A me choro, dural beshava. (В другом случае поётся "dikhava")
A, odo, daje,
Amaro dive,
Amaro dive, Ederlezi.
Все цыгане, папа,
Режут барашков,
А я, бедный, сижу поодаль. (Вар.: смотрю издали).
То, мама,
Наш день, наш день, Эдерлези.
E devado babo, amenge bakro.
Sa o Roma, babo,
E bakren chinen.
Здесь первое слово перевести с моим "знанием" языка просто невозможно. Именно на нём вступает хор, причём fortissimo - в таких случаях и на родном-то языке не всегда можно разобрать слова, не говоря уж о чужом. Характерно, что это странное слово - ediwado - никак не переводят ни в английских, ни во французских, ни в итальянских переводах. Пишут просто "барашка нам, папа" - и всё.
Между тем, мне слышится тут то нечто вроде "саривадо", то "эдживадо", то "сарирадо". По грамматическим признакам слово это должно быть причастием мужского рода - таким как "бичядо" (посланный), "чиндо" (резаный), "башадо" (сыгранный). По контексту сын должен либо просить отца, чтобы тот достал барашка, поскольку все их режут, либо сообщать, что барашек каким-то чудным образом семье достался (от св. Георгия как раз именно таких чудес можно ожидать, и легенды о том, как святой подарил мужику нового вола вместо павшего или как-то иначе помог со скотиной, широко распространены среди славян; цыгане вполне могли заимствовать такие сюжеты). У меня есть очень робкое предположение, что это слово - причастие "ачядо", от "ачявава", оставлять, с протетическим "w" в интервокальном положении, которое вставляется при распеве. Русские цыгане, распевая гласные, йотируют их (между прочим, как и просто русские), но русские так же пользуются при распевании и губно-губным "в" в интервокальном положении. Возможно, такая же практика есть и у балканских цыган.
Тогда перевод может быть таким:
Оставлен, папа, нам барашек,
Все цыгане, папа,
Барашков режут.
Быть может, бедной семье действительно подали милостыню. Или произошло ещё что-то. Впрочем, это только моя рабочая гипотеза. Она может быть неверна.
И она таки оказалась неверна, хотя мысль шла по правильному пути.
Знаток (Лилит Мазикина) извлекла на свет свой вокабуляр и вспомнила, что мы имеем дело со специфически балканской формой - "девадо" - данный, поданный, отданный. Возможно, имеется в виду, что отданный ради Бога.
И правильный перевод таков:
Подали, папа, и нам барашка,
Все цыгане, папа,
Барашков режут.
E-e-ej...
Sa o Roma, babo, babo
Sa o Roma, o daje
Sa o Roma, babo, babo
Ej, Ederlezi, Ederlezi,
Sa o Roma, daje.
(См. выше).
В сцене на озере звучит куплет о друзьях, танцующих хоро. Но он же поётся и в сцене смерти Азры, что придаёт ей дополнительный зловещий и горький оттенок, особенно когда после упоминания пляски друзей переходят к упоминанию жертвенных барашков.
А вот когда умирает Перхан, и когда он уже лежит в гробу, поют только про барашков. И лишь в самом-самом конце, когда беспутный дядька молится о выигрыше, и Распятие падает, опять мощный хор поёт про хоро. Всё кончается на такой оптимистичной ноте - нужен же катарсис!
См. следующий пост.
Егорий Храбрый, он же Георгий Победоносец, высоко почитался на Руси и считался святым покровителем её христолюбивого воинства (впрочем, орден св. Георгия был учреждён только в 1769 г.), да и вообще - одним из покровителей Святой Руси. К Егорию вешнему в европейской части России приурочивался первый выгон скота на пастбище (уже было, на чём пастись), и этот святой являлся традиционным покровителем не только воинства, но и скотины (параллелей проводить не надо, народные "боги" были всегда весьма полифункциональны). Там, где выпасать скотину было ещё рано, совершался обрядовый обход скота.
Не удивительно, что Егорий стал "скотьим богом" - его легендарная победа над змеем давала ему тем самым власть над всеми лесными, то есть хтоническими, животными, алломорфами Противника Громовержца. Для крестьян самым главным было то, что Егорий мог защитить скотину от змей и волков, которых тоже называли "гадами" (о хтонической, змеиной природе волка много писал Б.А. Успенский, а также В.В. Иванов и В.Н. Топоров). Природа самого св. Георгия - неоднозначна: с одной стороны, он являет собой ипостась Громовержца (конь, копьё, победа над змеем, выходящим из воды), а с другой - и конь, и копьё фалличны (даже итифалличны), как фалличен и сам змей, алломорф Противника; плюс к тому, Б.А. Успенский довольно точно заметил, что в мифологии на Поражающего переходит часть функций Поражённого - наиболее выпукло это представлено во вьетнамской легенде об Озере Возвращённого Меча, хотя там этой метаморфозе придаётся философский смысл. Поэтому не стоит удивляться некоторой "змееватости" Егория: его власти над водами (хотя это область, на которую распространяется власть Противника), его покровительство плодоношению, в т.ч. и человеческому - а ведь браки и вся сфера эротики была в ведении Противника. Недаром бездетная Палагна у Параджанова в "Тенях забытых предков" молится именно святому Юрью; если даже такого обряда в Карпатах не было, Параджанов очень грамотно его "выдумал": Палагна идёт к воде, над которой имеет власть св. Георгий, да ещё и обнажается - и вот такие ритуальные обнажения христиан этнографы фиксировали ещё в к. XIX в.; в Эфиопии они бывают и в наши дни, причём прямо в храме, за шторкой, тогда как в России обнажённые крестьянки оползали храм по кругу вовне, чтобы иметь детей. Характер у св. Георгия тоже тяжёлый, капризный - его прозвище "Победоносец" переделывали в "Бедоносец", и в 1992 г. я своими ушами слышала в Богородском р-не рассказ старообрядки о том, что в селе случился пожар из-за гнева св. Георгия, которого она назвала как раз "Бедоносцем".
Так как Егорий Храбрый в некоторых местах почитался как покровитель лошадей, то немудрено, что его своим покровителем стали считать цыгане, занимавшиеся торговлей лошадьми.
Но одновременно, конечно же, св. Георгий, как представитель светлых сил, побеждающий змея, символизировавшего хаос, ассоциировался и с богом-громовником, с Громовержцем, многие функции которого в народном христианстве перешли к Илье-пророку. "Некоторые приписывают Георгию Победоносцу такое же карание дьявола, какое пророку Илии, а именно: гроза с молниею бывает оттого, что святой Георгий Победоносец борется с чертом. Разъезжая на своей колеснице, он бьет черта с небесной высоты громом и молниею. Дьявол тогда бегает шибко по земле, так шибко, что пущенная самой сильною рукою стрела из лука не сравняется в быстроте с его беганьем. Он принимает образ человека, иногда четвероногого животного или птицы, и в то время отыскивает повсюду человека, который бы думал о чем-нибудь грешном, поэтому, когда гремит гроза с молниею, надобно кинуть все дурные мысли, думать об одном Боге и Ему молиться, чтобы Он не допустил до греховных помыслов. Кто же подумает об обиде ближнему или о согрешении, в того влетит бес, и Георгий, преследуя его громом, убивает человека, в душе коего поселился нечистый" (А.В. Терещенко, "Быт русского народа". По мнению Иванова и Топорова такого рода легенды структурно-семантически воспроизводят миф о поединке Громовержца с Противником.
Св. Георгий, в основу образа которого, по всей вероятности, легли какие-то змееборческие легенды Передней Азии и Южной Европы, был почитаем и в исламском мире. Правда, там он являлся в несколько неясном образе Хызра, Хизира ("зелёного") - покровителя вод и растительности. Имени Хызра нет в Коране, однако народно-исламская традиция считает, что именно о нём идёт речь в 18-й суре Корана, где рассказывается о наставнике пророка Мусы (Моисея).
Не всегда можно с уверенностью утверждать, что Хызр - это именно св. Георгий; эта таинственная сущность, особо любимая суфиями, обладает протеичностью типичного божества-трикстера и характерной трикстерской переменчивостью облика. Никто не знает, в каком облике может явиться Хызр - но чаще всего он принимает образ улыбчивого старичка, а в турецких сказках фигурирует, как новорожденный младенец, умеющий стоять на ногах и разговаривать. Добыть такого младенца - зачастую является одним из трудных заданий героя, который, однако, с честью справляется с ним и доставляет младенца во дворец султана, давшего задание. Младенец беседует с султаном, отвечая на самые каверзные вопросы, потом сам начинает задавать вопросы, на которые ни султан, ни его придворные мудрецы не могут ответить, а затем исчезает - и все понимают, что это был именно Хызр.
Хызр отличается необыкновенной лёгкостью передвижения, он способен преодолевать многие вёрсты в мгновение ока. Впрочем, чаще этот покровитель путешественников и влюблённых носит двойное имя, составленное из имён Хызра (Хизира) и Ильяса (Илии) - Хызырильяс, Хадерилиаз. Именно он фигурирует у Лермонтова в "Ашик-Керибе". Если вспомнить сюжет, то он помогает герою вновь обрести возлюбленную, Магуль-Мегери, и скорость передвижения в той ситуации играет чрезвычайно важную роль.
От Хадерилиаза всего один шаг до Эдерлези, балканского св. Георгия и пророка Ильи в одном персонаже. Если верить не слишком надёжным источникам, праздник Эдерлези, или Егорий вешний по-балкански, является праздником смешанного "анатолийско-балканского происхождения". На самом же деле, как мне видится, указать все корни этого праздника можно только после детальнейшего исследования - и, скорее всего, окажется, что всех истоков просто не отыскать.
Празднуют Эдерлези балканские мусульмане, в том числе, и потурченные цыгане. В Сербии в ночь на 6 мая полагается искупаться в реке или озере до восхода солнца для телесной крепости, а также принести в жертву святому новорожденного, либо первого родившегося, либо просто молодого ягнёнка. На заре скот полагается выгнать в поле освящённой вербой (в России это тоже полагалось). Девушки молились о даровании им женихов.
Обычай закалать барашков, о котором упоминается в прекрасной песне Горана Бреговича (слегка обворовавшего, по-моему, русских цыган) "Ederlezi" из кинофильма Эмира Кустурицы "Время цыган" ("Дом для повешенья"), некоторые считают чисто мусульманским. Но у болгар, далеко не потурченных и потуречиванию отчаянно сопротивлявшихся, такой обычай на Юрия весеннего тоже был отмечен. Вот что писал А.В. Терещенко в "Быте русского народа": "В Булгарии каждое семейство зарезает молодого ягненка и кровью его, которая не должна пасть на землю, помазывают крестообразно лоб, щеки и подбородок детей; потом, когда его сжарят, тогда священник совершает молебен и благословляет есть. Ему отдается лопатка ягненка и шкура. Оставшиеся косточки от съеденного ягненка зарывают в землю. В Боснии, Герцоговине и в некоторых местах турецкой славянщины также жарят ягненка." Обычай резать ягнёнка в день св. Георгия весной существовал и у греков, так же далеко не отуреченных. Поэтому, можно предположить, что он имеет куда более древнее происхождение, нежели христианское или исламское, хотя, конечно, возможность заимствования или гетерогенного сходства отрицать нельзя.
О чём же именно поётся в песне "Ederlezi", которая побудила меня написать этот экскурс?
(Сейчас я впаду в некоторый солкинизм и ядовито побрюзжу.) Идиотских комментариев к тексту и фантазий на тему в Сети хватает. Ну, например, где-то попалось что-то такое: "Эта песня - исповедь невинной девушки, которая хочет отдаться своему возлюбленному именно в этот день". Я понимаю, что по сюжету фильма такое придумать можно, только вот лирический герой говорит о себе в мужском роде - "мэ, чёро". "я, беднЫЙ". Совсем уж понесло по кочкам буйной фантазии какого-то спортсмена-дзеновца, этот шедевр достоин цитирования:
Контекст такой:
1. Барашков приносили в жертву, потом мясо барашков жарили и вечером был праздничный ужин. К тому же это было после 40-дневного поста, и после голодной зимы. Это был праздник. Как для нас Новый год или Пасха. И дети его ждали и отмечали вместе со взрослыми.
2. Дочери, они дочери до 12 лет. Дочери-ребенки. Потом они взрослеют. Потом становятся взрослыми. Ребенок-девочка, к тому же добрая и красивая - это очень хрупкое и красивое существо, ангел. Она - чуткая и красивая - она даже не спросит "почему?". Она не скажет "хочу" и "купи мне это!". Но она ребенок, и она, действительно, не понимает, почему все романе и все дети отмечают праздник, а они, их семья, нет. Она говорит: "Пойдем попробуем барашка...". Да, кусочки жертвенного барашка раздают всем бедным. Но... я не могу так. Прости, дочька.
Sa o Roma babo, E bakren činen.
A me čoro, dural bešava.
Все романе, папа, едят на ужин (сегодня) барашка. (имеется в виду, "приносят сегодня жертву и едят на ужин барашка"; одно неразрывно с другим).
Мне так этого хотелось (я так этого ждала)... На протяжении всей зимы...
<.....>
Пойдем к "Дайе" - месту праздника, торжества (и церемонии жертвоприношения), мне нравится смотреть.
Мне нравится смотреть на Эдерлези.
Пойдем, папа, попробуем барашка.
Все романе, папа, едят на ужин праздничного (жертвенного) барашка.
Эээээ - э-э-э-э, - Все романе, папа, папа, Все романе дайют. (делают даяние, жертву, праздник, приносят в жертву барашка)("дайют" - ну, как "колядовать, колядуйют" - т.е. одновременного много чего: просят даяние, еду, выпивку, пойют, пляшут, едят, шутят, разговаривают, смеются, бегают, играют).
Sa o Roma, babo babo, Eеее...Еderlezi. Ederlezi, Sa o Roma Daje.
Особенно прелестно именование цыган "романями" ("все романе").
Попробуем перевести пошагово, с комментариями. К сожалению, два "тёмных места" так и останутся непереведёнными, пока кто-то, владеющий диалектом сербских цыган, не поможет. Ну, или пока Виктор Шаповал не придёт.
Sa me amala oro kelena,
Oro kelena, dive kerena
Первое же слово вызвало затруднения. Этим диалектом я не владею совершенно, под рукой есть только кэлдэрарско-русский словарь и вокабуляры наречия руска рома. Поэтому придётся строить гипотезы.
В английских переводах пишут: "All my friends..." "Амала" - действительно друзья, товарищи, а вот откуда они взяли "все"? Я было подумала, что пишется так: "sa me", где "sa" - все (такое слово есть), а "me" = мрэ, мирэ, мурэ - мои.
Возможно, здесь слово, которое есть в кэлдэрарском диалекте: "самэ" - "гляньте, смотрите", а также "берегитесь".
По смыслу подходит. Оставим как рабочую гипотезу.
По-видимому, гипотеза всё-таки оказалась неверна. Знаток (Лилит Мазикина) предлагает вариант "sa me" - "все мои". Примем как верный вариант, если только кто-то вдруг не докажет, что он неверен.
Все мои друзья танцуют хоро,
Танцуют хоро, празднуют (букв. "делают день").
В слове "kelena" ("танцуют") "k" должно быть с лёгким придыханием - качество звука не такое, как в слове kerena, "делают". Это не отражено на письме.
Хоро - круговой танец, существующий, как минимум, в Болгарии и Сербии (о других территориях не знаю).
A, odo, daje,
Amaro dive
Amaro dive, Ederlezi.
Первое слово тоже трудно разобрать. Во всех записях этого текста гуляет "A... a", хотя там явственно слышно что-то вроде "auta" или "auto". Можно с некоторой натяжкой предположить, что это слово "odo'" - "то", "тот".
То, мама,
Наш день, наш день, Эдерлези.
Знаток говорит, что это правильно, безо всяких натяжек!
Sa o roma, daje!..
Sa o roma, babo, babo
Sa o roma, o daje
Sa o roma, babo, babo
Ej, Ederlezi, Ederlezi
Sa o roma, daje.
Этот отрывок вопросов не вызывает:
Все цыгане, мама!..
Все цыгане, папа, папа,
Все цыгане, о мама,
Эй, Эдерлези, Эдерлези,
Все цыгане, мама.
Sa o roma, babo,
E bakren chinen.
A me choro, dural beshava. (В другом случае поётся "dikhava")
A, odo, daje,
Amaro dive,
Amaro dive, Ederlezi.
Все цыгане, папа,
Режут барашков,
А я, бедный, сижу поодаль. (Вар.: смотрю издали).
То, мама,
Наш день, наш день, Эдерлези.
E devado babo, amenge bakro.
Sa o Roma, babo,
E bakren chinen.
Здесь первое слово перевести с моим "знанием" языка просто невозможно. Именно на нём вступает хор, причём fortissimo - в таких случаях и на родном-то языке не всегда можно разобрать слова, не говоря уж о чужом. Характерно, что это странное слово - ediwado - никак не переводят ни в английских, ни во французских, ни в итальянских переводах. Пишут просто "барашка нам, папа" - и всё.
Между тем, мне слышится тут то нечто вроде "саривадо", то "эдживадо", то "сарирадо". По грамматическим признакам слово это должно быть причастием мужского рода - таким как "бичядо" (посланный), "чиндо" (резаный), "башадо" (сыгранный). По контексту сын должен либо просить отца, чтобы тот достал барашка, поскольку все их режут, либо сообщать, что барашек каким-то чудным образом семье достался (от св. Георгия как раз именно таких чудес можно ожидать, и легенды о том, как святой подарил мужику нового вола вместо павшего или как-то иначе помог со скотиной, широко распространены среди славян; цыгане вполне могли заимствовать такие сюжеты). У меня есть очень робкое предположение, что это слово - причастие "ачядо", от "ачявава", оставлять, с протетическим "w" в интервокальном положении, которое вставляется при распеве. Русские цыгане, распевая гласные, йотируют их (между прочим, как и просто русские), но русские так же пользуются при распевании и губно-губным "в" в интервокальном положении. Возможно, такая же практика есть и у балканских цыган.
Тогда перевод может быть таким:
Все цыгане, папа,
Барашков режут.
Быть может, бедной семье действительно подали милостыню. Или произошло ещё что-то. Впрочем, это только моя рабочая гипотеза. Она может быть неверна.
И она таки оказалась неверна, хотя мысль шла по правильному пути.
Знаток (Лилит Мазикина) извлекла на свет свой вокабуляр и вспомнила, что мы имеем дело со специфически балканской формой - "девадо" - данный, поданный, отданный. Возможно, имеется в виду, что отданный ради Бога.
И правильный перевод таков:
Подали, папа, и нам барашка,
Все цыгане, папа,
Барашков режут.
E-e-ej...
Sa o Roma, babo, babo
Sa o Roma, o daje
Sa o Roma, babo, babo
Ej, Ederlezi, Ederlezi,
Sa o Roma, daje.
(См. выше).
В сцене на озере звучит куплет о друзьях, танцующих хоро. Но он же поётся и в сцене смерти Азры, что придаёт ей дополнительный зловещий и горький оттенок, особенно когда после упоминания пляски друзей переходят к упоминанию жертвенных барашков.
А вот когда умирает Перхан, и когда он уже лежит в гробу, поют только про барашков. И лишь в самом-самом конце, когда беспутный дядька молится о выигрыше, и Распятие падает, опять мощный хор поёт про хоро. Всё кончается на такой оптимистичной ноте - нужен же катарсис!
См. следующий пост.
