К вопросу о пурге фольклористической (продолжение-2)
Wednesday, 15 October 2008 21:16![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
maria_goryncevaНачало здесь и тут тебе не здесь .
Тезис 3. Исходя из каких-то своих умозрительных конструктов (основанных, как мы видели, на ложной посылке о существовании канонического текста песни), г-жа Шварц определяет жанр песни как "хороводная" и полагает, что темп должен быть сдвинут в сторону ускорения.
Тезис 4. Г-жа Шварц, неясно на каком основании полагает, что лирической героиней является замужняя женщина, и что песня по происхождению городская.
Антитезис 3: Начну с конца. Даже если допустить, что песня "Кумушки" - действительно хороводная, то откуда следует, что хоровод танцуется непременно в быстром темпе? Хороводы (карагоды, корогоды) бывают самые разные. И бойкие плясовые ("Тимоня", "Заинька серый"), и плавные, достаточно медленные ("Что по морю-морю"), и средние (некрасовские "крыловые", записанная нами в Енисейском р-не Красноярского края красивейшая песня "Ой, на горе, горе", в которой вечно приходилось товарищей удерживать за подолы рубах и сарафанов, чтобы не скакали галопом, как бодрая и необгонимая тройка).
Фольклорная песня существует в момент своего исполнения. Поясню: книга, даже если её не читают вслух, всё равно хранит на своих страницах напечатанный текст, причём текст, как мы уже говорили, нельзя менять по произволению редактора или чьему-либо ещё. А вот песня, которую не поют, существует лишь условно в памяти тех, кто её знает, и не передаётся дальше. Поэтому критерий правильности темпа всегда ТОЛЬКО один и всё тот же: традиция, которой придерживаются народные исполнители в данной местности. И если в одном и том же районе одна и та же песня в деревне Лежепёрдово поётся с плавным выходом, а в деревне Ебетино - с бодрым и скорым переплясом, значит, воспроизводя вариант Лежепёрдова, артисы будут плавно ходить по сцене и скакать бодрым галопцем, обращаясь к варианту Ебетина.
Теперь об определении жанра песни. Хороводные песни, как правило, были связаны с выбором брачного партнёра, либо имели магическую предназначенность (хоровод вокруг Троицкой берёзки). Что это за магия, которая накликает гибель или измену суженого? Судя по тексту, песня описывает тот эпизод троицко-семикской обрядности, когда девушки пускали свои венки по реке, чтобы погадать о своих отношениях с избранниками или вообще о возможном замужестве. Не думаю, что она связана с самим моментом гадания, подобно подблюдным песням - в этом случае у неё не был бы столь однозначный финал, при гадании должны быть варианты. Более того, я полагаю, что она вообще не связана с обрядом именно в силу полной определённости своей концовки - скорее всего, из бусин, которые, возможно, когда-то составляли ожерелье обрядовой песни, снизали новое - лирическую песню. О хореографической приуроченности варианта, пропетого Ольгой Сергеевой, мы ничего не знаем - стало быть, все наши догадки об этом будут всего лишь догадками, более или менее убедительными гипотезами, но не больше.
Антитезис 4. С чего вдруг г-жа Шварц решила, что песня городская и что её поёт замужняя женщина? Точнее, женщина её, конечно, петь может, но вот лирическая героиня - всё-таки незамужняя девушка. По одной простой причине: поскольку мы отчётливо прослеживаем связь песни с троицко-семикской обрядностью, а именно с гаданием девушек на венках, то, стало быть, от лица замужней женщины подобный текст сложен не мог быть. Потому что, хотя молодые женщины и могли в некоторых местах принимать участие в обходах полей, в поедании ритуальной яичницы, в ношении берёзки на Семик, но кумиться и тем более ГАДАТЬ могли только девушки. У меня нет информации: возможно, где-то и молодые женщины кумились, т.е. особым образом завивали ветки берёзки в кольцо, троекратно целовались через него и давали друг другу клятву верности, считая друг друга "посестрынями" (эта клятва была действительна где-то до окончания праздников троицко-семикского цикла или купальских торжеств и, возможно, отражала существование девичьих союзов у древних славян), но вот ГАДАТЬ о судьбе замужней женщине было непристатно. О чём гадать? О том, умрёт или жив останется муж? О заведении любовника? Грех ведь, и то и другое. И вообще: венок - НЕ ЖЕНСКИЙ убор. У женщины уже была покрыта голова, какие венки?! Специально не поленилась залезть в старую монографию В.К. Соколовой "Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов", М., "Наука", 1979. На с. 192 читаем: "По тому, как плыли венки, девушки гадали о своей судьбе. Толкования в разных местах разнились, но чаще всего считалось, что, если венок потонет, девушка, бросившая его, умрёт или ей изменит милый; в которую сторону поплывёт венок - в ту выйде замуж, и т.п. Иногда с девушками ходила пожилая женщина и разъясняла, что сулят венки каждой из них". (Даётся ссылка на Елеонскую).
И вообще: все понимают символику венка? Надеваемого на голову? (Поручик, молчать!) У девушки ЭТО могло достаться тому или другому; у замужней женщины ДОЛЖНО было доставаться только собственному мужу. Куда чего пускать по воде?
И далее. Г-жа Шварц полагает, что в деревенских песнях не может быть образа сада. Интересно, почему? В тех местах России, где можно было выращивать плодовые деревья, их выращивали. Сады в русских деревнях и сёлах были и есть. Более того, образ сада как именно девичьего локуса, символизирующего девственность, является весьма древним и почтенным - настолько почтенным, что не очень понятно, где и когда он возник. (Вспомним, например, переложение Пушкина из "Песни песней" - "Вертоград моей сестры, вертоград ЗАПЕЧАТЛЕННЫЙ"... Я думала в школе, что у меня избыточно живое воображение - отнюдь; я понимала всё верно - поручик, молчать!). Будем считать, что хотя бы для всех восточных славян образ сада уж точно является общим - о более архаических временах здесь рассуждать нет смысла.
Есть старая работа Т.А. Бернштам, в которой она всесторонне анализирует связь представлений о девственности с растительной символикой: "Обряд "расставания с красотой" (К семантике некоторых элементов материальной культуры в восточнославянском свадебном обряде)//Памятники культуры народов Европы и Европейской части СССР. Ленинград, "Наука", Лен. отделение, 1982. С.43-66. Полезно вдумчиво почитать Татьяну Александровну, прежде чем делать столь широкие обобщения.
И, кстати, упоминание сада - дополнительный аргумент в пользу девического статуса лирической героини песни. В реальной жизни в саду работали и женщины всех возрастов, но в мифопоэтическом пространстве сад принадлежал прежде всего девушкам.
Продолжение следует. Будет опровергаться тезис "Самый правильный текст - самый ранний".
ЗЫ: Названия деревень в тексте - подлинные, взяты с дореволюционной карты Нижегородской губернии.
Тезис 3. Исходя из каких-то своих умозрительных конструктов (основанных, как мы видели, на ложной посылке о существовании канонического текста песни), г-жа Шварц определяет жанр песни как "хороводная" и полагает, что темп должен быть сдвинут в сторону ускорения.
Тезис 4. Г-жа Шварц, неясно на каком основании полагает, что лирической героиней является замужняя женщина, и что песня по происхождению городская.
Антитезис 3: Начну с конца. Даже если допустить, что песня "Кумушки" - действительно хороводная, то откуда следует, что хоровод танцуется непременно в быстром темпе? Хороводы (карагоды, корогоды) бывают самые разные. И бойкие плясовые ("Тимоня", "Заинька серый"), и плавные, достаточно медленные ("Что по морю-морю"), и средние (некрасовские "крыловые", записанная нами в Енисейском р-не Красноярского края красивейшая песня "Ой, на горе, горе", в которой вечно приходилось товарищей удерживать за подолы рубах и сарафанов, чтобы не скакали галопом, как бодрая и необгонимая тройка).
Фольклорная песня существует в момент своего исполнения. Поясню: книга, даже если её не читают вслух, всё равно хранит на своих страницах напечатанный текст, причём текст, как мы уже говорили, нельзя менять по произволению редактора или чьему-либо ещё. А вот песня, которую не поют, существует лишь условно в памяти тех, кто её знает, и не передаётся дальше. Поэтому критерий правильности темпа всегда ТОЛЬКО один и всё тот же: традиция, которой придерживаются народные исполнители в данной местности. И если в одном и том же районе одна и та же песня в деревне Лежепёрдово поётся с плавным выходом, а в деревне Ебетино - с бодрым и скорым переплясом, значит, воспроизводя вариант Лежепёрдова, артисы будут плавно ходить по сцене и скакать бодрым галопцем, обращаясь к варианту Ебетина.
Теперь об определении жанра песни. Хороводные песни, как правило, были связаны с выбором брачного партнёра, либо имели магическую предназначенность (хоровод вокруг Троицкой берёзки). Что это за магия, которая накликает гибель или измену суженого? Судя по тексту, песня описывает тот эпизод троицко-семикской обрядности, когда девушки пускали свои венки по реке, чтобы погадать о своих отношениях с избранниками или вообще о возможном замужестве. Не думаю, что она связана с самим моментом гадания, подобно подблюдным песням - в этом случае у неё не был бы столь однозначный финал, при гадании должны быть варианты. Более того, я полагаю, что она вообще не связана с обрядом именно в силу полной определённости своей концовки - скорее всего, из бусин, которые, возможно, когда-то составляли ожерелье обрядовой песни, снизали новое - лирическую песню. О хореографической приуроченности варианта, пропетого Ольгой Сергеевой, мы ничего не знаем - стало быть, все наши догадки об этом будут всего лишь догадками, более или менее убедительными гипотезами, но не больше.
Антитезис 4. С чего вдруг г-жа Шварц решила, что песня городская и что её поёт замужняя женщина? Точнее, женщина её, конечно, петь может, но вот лирическая героиня - всё-таки незамужняя девушка. По одной простой причине: поскольку мы отчётливо прослеживаем связь песни с троицко-семикской обрядностью, а именно с гаданием девушек на венках, то, стало быть, от лица замужней женщины подобный текст сложен не мог быть. Потому что, хотя молодые женщины и могли в некоторых местах принимать участие в обходах полей, в поедании ритуальной яичницы, в ношении берёзки на Семик, но кумиться и тем более ГАДАТЬ могли только девушки. У меня нет информации: возможно, где-то и молодые женщины кумились, т.е. особым образом завивали ветки берёзки в кольцо, троекратно целовались через него и давали друг другу клятву верности, считая друг друга "посестрынями" (эта клятва была действительна где-то до окончания праздников троицко-семикского цикла или купальских торжеств и, возможно, отражала существование девичьих союзов у древних славян), но вот ГАДАТЬ о судьбе замужней женщине было непристатно. О чём гадать? О том, умрёт или жив останется муж? О заведении любовника? Грех ведь, и то и другое. И вообще: венок - НЕ ЖЕНСКИЙ убор. У женщины уже была покрыта голова, какие венки?! Специально не поленилась залезть в старую монографию В.К. Соколовой "Весенне-летние календарные обряды русских, украинцев и белорусов", М., "Наука", 1979. На с. 192 читаем: "По тому, как плыли венки, девушки гадали о своей судьбе. Толкования в разных местах разнились, но чаще всего считалось, что, если венок потонет, девушка, бросившая его, умрёт или ей изменит милый; в которую сторону поплывёт венок - в ту выйде замуж, и т.п. Иногда с девушками ходила пожилая женщина и разъясняла, что сулят венки каждой из них". (Даётся ссылка на Елеонскую).
И вообще: все понимают символику венка? Надеваемого на голову? (Поручик, молчать!) У девушки ЭТО могло достаться тому или другому; у замужней женщины ДОЛЖНО было доставаться только собственному мужу. Куда чего пускать по воде?
И далее. Г-жа Шварц полагает, что в деревенских песнях не может быть образа сада. Интересно, почему? В тех местах России, где можно было выращивать плодовые деревья, их выращивали. Сады в русских деревнях и сёлах были и есть. Более того, образ сада как именно девичьего локуса, символизирующего девственность, является весьма древним и почтенным - настолько почтенным, что не очень понятно, где и когда он возник. (Вспомним, например, переложение Пушкина из "Песни песней" - "Вертоград моей сестры, вертоград ЗАПЕЧАТЛЕННЫЙ"... Я думала в школе, что у меня избыточно живое воображение - отнюдь; я понимала всё верно - поручик, молчать!). Будем считать, что хотя бы для всех восточных славян образ сада уж точно является общим - о более архаических временах здесь рассуждать нет смысла.
Есть старая работа Т.А. Бернштам, в которой она всесторонне анализирует связь представлений о девственности с растительной символикой: "Обряд "расставания с красотой" (К семантике некоторых элементов материальной культуры в восточнославянском свадебном обряде)//Памятники культуры народов Европы и Европейской части СССР. Ленинград, "Наука", Лен. отделение, 1982. С.43-66. Полезно вдумчиво почитать Татьяну Александровну, прежде чем делать столь широкие обобщения.
И, кстати, упоминание сада - дополнительный аргумент в пользу девического статуса лирической героини песни. В реальной жизни в саду работали и женщины всех возрастов, но в мифопоэтическом пространстве сад принадлежал прежде всего девушкам.
Продолжение следует. Будет опровергаться тезис "Самый правильный текст - самый ранний".
ЗЫ: Названия деревень в тексте - подлинные, взяты с дореволюционной карты Нижегородской губернии.
