"А я взял и обиделся!.."
Tuesday, 31 August 2010 01:04Мой Первый Алкоголик был жутко обидчив. Ну, что с него взять - мужчина-Рак, с глазами, вечно полными слёз! Он мне рассказывал, что как-то раз гулял со своей собачкой, старой-престарой маразматической дворняжкой. Мимо шли две бойкие девицы, которые поинтересовались:
- А это собака или кролик?
- А я взял и обиделся, - сказал мне товарищ.
Периодически он принимался обижаться и на меня - и тогда вставал и брёл к двери, почему-то загребая ногами. Приходилось бежать за ним, виснуть на шее и убеждать, что нет-нет, я вовсе этого не имела в виду! Иногда он снисходил к моим увереньям, но гораздо чаще шептал, глядя мне в глаза своими скорбными очами: "Пойду!" - и уходил. Иногда, впрочем, я за ним не бежала, а сконфуженно шла, потому что чего-чего, а сказануть я всегда умела. И при этом ещё прицельно попасть каблуком по больной экзистенциальной мозоли. Как говорил папаша Д., однажды от меня тоже ненароком получивший mot'ом по бейцам, "когда же я наконец приду в университет, а там ребёнок (это я то есть - МГ) за язык к дверям привязанный стоит!" Или, как не раз повторял Второй Алкоголик, "влюбился бы в Ольку просто без памяти, кабы не её острый язычок!" (Я мысленно крестилась, благодаря Бога за столь эффективное оружие, спасающее меня от этой любви.) Он, конечно, тоже обижался. И однажды даже ушёл, совсем ушёл после того, как я назвала его шарф "социально маркированным" (в середине 80-х у нас в этих индийских мохеровых шарфах в красно-зелёную клетку ходили исключительно представители городской окраины, а цыганки повязывали вокруг головы в межсезонье). Пришлось потом долго уговаривать вернуться, а товарищ так описал свои чувства:
- И тогда я подумал: зачем я ей нужен такой? В социально маркированном шарфЕ?
( Read more... )

- А это собака или кролик?
- А я взял и обиделся, - сказал мне товарищ.
Периодически он принимался обижаться и на меня - и тогда вставал и брёл к двери, почему-то загребая ногами. Приходилось бежать за ним, виснуть на шее и убеждать, что нет-нет, я вовсе этого не имела в виду! Иногда он снисходил к моим увереньям, но гораздо чаще шептал, глядя мне в глаза своими скорбными очами: "Пойду!" - и уходил. Иногда, впрочем, я за ним не бежала, а сконфуженно шла, потому что чего-чего, а сказануть я всегда умела. И при этом ещё прицельно попасть каблуком по больной экзистенциальной мозоли. Как говорил папаша Д., однажды от меня тоже ненароком получивший mot'ом по бейцам, "когда же я наконец приду в университет, а там ребёнок (это я то есть - МГ) за язык к дверям привязанный стоит!" Или, как не раз повторял Второй Алкоголик, "влюбился бы в Ольку просто без памяти, кабы не её острый язычок!" (Я мысленно крестилась, благодаря Бога за столь эффективное оружие, спасающее меня от этой любви.) Он, конечно, тоже обижался. И однажды даже ушёл, совсем ушёл после того, как я назвала его шарф "социально маркированным" (в середине 80-х у нас в этих индийских мохеровых шарфах в красно-зелёную клетку ходили исключительно представители городской окраины, а цыганки повязывали вокруг головы в межсезонье). Пришлось потом долго уговаривать вернуться, а товарищ так описал свои чувства:
- И тогда я подумал: зачем я ей нужен такой? В социально маркированном шарфЕ?
