maria_gorynceva (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
maria_gorynceva) wrote2010-10-18 02:36 am
maria_gorynceva) wrote2010-10-18 02:36 am
Entry tags:
Поминали Ольгу Михайловну Римскую-Корсакову
В октябре у нас ушли многие из родных и близких. Есть в этом некий высокий смысл. Граница октября и ноября, очередная поворотная точка года (у кельтов известная как Самайн). Урожай убран, собран, пора ему в закром. А впереди зима. Ты созрел? Созрел. Вот тебя и сжали и кладут в закром накануне зимы. И земля ещё мягкая, копать будет легко. И аще не умрет, не оживет.
Ольга Михайловна Римская-Корсакова ушла 18 октября 1987 г. Любопытно, что на сайтах, которые мне удалось нагуглить, точной даты смерти Ольги Михайловны нет, указан только год, а в этом родословии Римских-Корсаковых стоит 8 декабря 1987 г. Но мама моя помнит точно - Ольга Михайловна была её Учителем. Не только наставницей в минералогии, которой матушка посвятила всю последующую жизнь, но и Учителем духовным, жизненным. Было ей не так уж и много - 73 года.
Она была внучкой Николая Андреевича Римского-Корсакова. Я, конечно, знала, что был такой композитор, но в моей тринадцатилетней голове (я познакомилась с Ольгой Михайловной, когда мне было 13) как-то не укладывалось, что у великих бывают семьи, дети, внуки - в моём представлении они рождались сразу бронзовыми. Поэтому я кое-как приняла мысль, что Ольга Михайловна - внучка композитора, но была уверена, что деда своего она не помнит - ведь все великие были в каком-то давнем-давнем, совершенно мифологическом прошлом, куда никакие внуки не дотянутся. Оказалось позже, что помнит она деда прекрасно, и много рассказывала о нём - но не мне. Я, тринадцатилетняя дурочка, не понимала тогда, что надо вытащить из Ольги Михайловны как можно больше рассказов о деде и записать их. Фольклорист во мне тогда ещё не проснулся, а подсказать было некому.
Замужем Ольга Михайловна была за Алексеем Алексеевичем Фаворским, сыном известного химика, академика Алексея Евграфовича Фаворского и двоюродным братом художника Владимира Фаворского. Причудливо тасуется колода: дед Алексея Алексеевича, Евграф Андреевич Фаворский, был священником в селе Павлово-на-Оке Нижегородской губ. - ныне город Павлово, где выпускают ПАЗики и откуда родом одна из моих ближайших подруг, с которой мы столько экспедиционных тропок по Нижегородчине вместе оттоптали... Видит Бог, всё больше убеждаюсь, что нет на земле случайных встреч... Да, и вот до войны у Алексея Алексеевича и Ольги Михайловны родилась дочь Таня, а когда началась война, в 41-м году Алексей Алексеевич ушёл на фронт, а Ольга Михайловна, беременная сыном, которого назвали Игорем, поехала в эвакуацию. Жила она во время войны, как сказала мне сегодня мама, в Северном Казахстане, в населённом пункте с названием Бочарово. Соседом её там был ак. В.И. Вернадский. Игорь Фаворский никогда не видел своего отца, как и тот не увидел сына - в 1943 г., Алексей Алексеевич погиб. Мама говорит, что на войне, но родословие, на которое я уже ссылалась, указывает г. Алатырь Чувашской АССР. Возможно, там был госпиталь. Как бы там ни было, Ольга Михайловна, как тысячи русских женщин, осталась вдовой и замуж, насколько я знаю, больше не выходила, посвятив жизнь воспитанию детей и работе.
Работала она очень много. Помимо часов на геологическом факультете ЛГУ, она вела ещё какой-то кружок в доме пионеров - с детьми она любила возиться, а дети к ней льнули. Мама вспоминает, что в Комарово, выезжая на дачу, Ольга Михайловна собирала окрестных детей и ставила с ними спектакли, беря на себя роль сценариста и режиссёра-постановщика. Дети радовались, родители были счастливы, что чада не болтаются без присмотра. Спектакли, говорят, были феерические.
Однако первый шаг к душевному сближению преподавательницы и студентки произошёл на почве музыки. На втором курсе матушка имела неосторожность сказать кому-то из группы на перемене, что терпеть не может Баха - и никакая-то у него не полифония, а сущая какофония! Как ведутся голоса в пьесах Баха и как они свиваются в мелодию, мама не слышала совсем, несмотря на то, что в её музыкальной школе в Мичуринске учителя были хорошие, а после экзаменационного исполнения именно Инвенций Баха её начали усердно склонять к поступлению в музыкальное училище. Ольга Михайловна, оказавшаяся рядом, услышала безапелляционные матушкины речи.
- Вот и хорошо, Наташа, - твёрдо сказала она, - у меня как раз на сегодня лишний билет в филармонию, на органный концерт. Таня не может пойти, поэтому отдаю его вам.
Матушка попыталась было отбиться, но Ольга Михайловна была неумолима, и бедная студентка, скуля и подвывая, потащилась в филармонию. Это был её первый выход в Большой зал Ленинградской филармонии. Кто там был, тот знает: перед выходом исполнителей на сцену свет там не гасят, а наоборот - зажигают большие, сверкающие люстры, отчего у зала делается торжественный, праздничный вид. В тот вечер играл Исай Браудо...
Ольга Михайловна даже не спрашивала после концерта "как?", потому что и так было понятно. Девочка, никогда не слышавшая органа даже в записи, была сокрушена и смята первыми же аккордами среди всего этого сверкающего великолепия зала. Она даже на перерыв не пошла, так и сидела в зале, пока Ольга Михайловна ходила прогуляться. С тех пор у нас Бах - это Бах, и мне уже ничего не надо было объяснять про него, наверное, уже в генах передалось или с молоком матери всосалось.
После этого матушка попеременно с Ольгой Михайловной выстаивала очереди за абонементами филармонию. Чтобы купить абонемент, надо было два месяца ходить отмечаться то ли по субботам, то ли по воскресеньям. Абонементы были в Большой зал и в Малый - на камерные концерты. И матушка моя все годы, пока училась в Ленинграде, ходила в филармонию на концерты. После Баха Ольга Михайловна совершила ещё один музыкально-просветительский подвиг, приобщив свою ученицу к Шостаковичу и Прокофьеву. Действовала она всё в том же стиле: мягко, но очень решительно либо предлагала лишний билет, либо напоминала, что не стоит пропускать абонементный концерт - "и мы, Наташа, сегодня идём вместе". И мама, вынужденная слушать, слушать, слушать (а после концертов следовали ненавязчивые комментарии наставницы, объяснявшей некоторые трудные вещи ученице), в конце концов прониклась и стала понимать. Её провинциально-консервативный вкус очень существенно развился под таким влиянием. Немалую роль в становлении маминого музыкального кругозора сыграл и сын Ольги Михайловны, Игорь. Он учился в музыкальной школе (в одном классе с будущим композитором Борисом Тищенко), а дома играл на фортепиано (уж не на прадедовом ли?) - страшно сказать - джаз! Он много импровизировал, а также музыкально хулиганил, вплетая в попурри из серьёзных пьес темы легкомысленных песенок или заставляя одну пьесу лихо преображаться в другую. Мама, приходя в гости или по делу к Ольге Михайловне, которая на старших курсах уже стала её научным руководителем, имела возможность сё это слушать, так как Игорь занимался часто и помногу. Также у Ольги Михайловны была племянница, жившая со своими родителями в той же большой квартире Римских-Корсаковых на проспекте Маклина (на Аглицком проспекте, что ли?). Эта племянница вышла замуж за музыканта, и он иногда приносил какие-то магнитофонные записи (мама утверждает, что это были записи на катушках - т.е., видимо, ближе к концу 50-х гг.), и вот однажды молодёжь и Ольга Михайловна прослушали джазовую обработку "Шехерезады"! Мама говорит, что это было здОрово. А потомки автора отнюдь не выражали возмущения подобным кощунством. Они были достаточно гибкими в этом отношении и с хорошим чувством юмора.
...Когда родилась я, а матушку с маленьким ребёнком стали буквально выкидывать из общежития, Ольга Михайловна пришла к ней сама и сказала, что та самая племянница с мужем куда-то уехала надолго и комната их пустует, и забрала нас к себе. Так моя детская колыбель оказалась в квартире великого русского композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова. Кто-то скажет, что совсем он не великий, и Мусоргского-то оркестровал неправильно, но вы ж понимаете - я, которая названа в честь его внучки и которая провела первые месяцы своей жизни в его квартире, не могу быть объективна к его музыке.
Мама свято хранит память о своей Наставнице. Я же знала её куда меньше, о чём сожалею теперь, ибо Ольга Михайловна была солнечный и очень открытый для общения человек. И тем не менее - и от себя желаю: светлая ей память.
Ольга Михайловна Римская-Корсакова ушла 18 октября 1987 г. Любопытно, что на сайтах, которые мне удалось нагуглить, точной даты смерти Ольги Михайловны нет, указан только год, а в этом родословии Римских-Корсаковых стоит 8 декабря 1987 г. Но мама моя помнит точно - Ольга Михайловна была её Учителем. Не только наставницей в минералогии, которой матушка посвятила всю последующую жизнь, но и Учителем духовным, жизненным. Было ей не так уж и много - 73 года.
Она была внучкой Николая Андреевича Римского-Корсакова. Я, конечно, знала, что был такой композитор, но в моей тринадцатилетней голове (я познакомилась с Ольгой Михайловной, когда мне было 13) как-то не укладывалось, что у великих бывают семьи, дети, внуки - в моём представлении они рождались сразу бронзовыми. Поэтому я кое-как приняла мысль, что Ольга Михайловна - внучка композитора, но была уверена, что деда своего она не помнит - ведь все великие были в каком-то давнем-давнем, совершенно мифологическом прошлом, куда никакие внуки не дотянутся. Оказалось позже, что помнит она деда прекрасно, и много рассказывала о нём - но не мне. Я, тринадцатилетняя дурочка, не понимала тогда, что надо вытащить из Ольги Михайловны как можно больше рассказов о деде и записать их. Фольклорист во мне тогда ещё не проснулся, а подсказать было некому.
Замужем Ольга Михайловна была за Алексеем Алексеевичем Фаворским, сыном известного химика, академика Алексея Евграфовича Фаворского и двоюродным братом художника Владимира Фаворского. Причудливо тасуется колода: дед Алексея Алексеевича, Евграф Андреевич Фаворский, был священником в селе Павлово-на-Оке Нижегородской губ. - ныне город Павлово, где выпускают ПАЗики и откуда родом одна из моих ближайших подруг, с которой мы столько экспедиционных тропок по Нижегородчине вместе оттоптали... Видит Бог, всё больше убеждаюсь, что нет на земле случайных встреч... Да, и вот до войны у Алексея Алексеевича и Ольги Михайловны родилась дочь Таня, а когда началась война, в 41-м году Алексей Алексеевич ушёл на фронт, а Ольга Михайловна, беременная сыном, которого назвали Игорем, поехала в эвакуацию. Жила она во время войны, как сказала мне сегодня мама, в Северном Казахстане, в населённом пункте с названием Бочарово. Соседом её там был ак. В.И. Вернадский. Игорь Фаворский никогда не видел своего отца, как и тот не увидел сына - в 1943 г., Алексей Алексеевич погиб. Мама говорит, что на войне, но родословие, на которое я уже ссылалась, указывает г. Алатырь Чувашской АССР. Возможно, там был госпиталь. Как бы там ни было, Ольга Михайловна, как тысячи русских женщин, осталась вдовой и замуж, насколько я знаю, больше не выходила, посвятив жизнь воспитанию детей и работе.
Работала она очень много. Помимо часов на геологическом факультете ЛГУ, она вела ещё какой-то кружок в доме пионеров - с детьми она любила возиться, а дети к ней льнули. Мама вспоминает, что в Комарово, выезжая на дачу, Ольга Михайловна собирала окрестных детей и ставила с ними спектакли, беря на себя роль сценариста и режиссёра-постановщика. Дети радовались, родители были счастливы, что чада не болтаются без присмотра. Спектакли, говорят, были феерические.
Однако первый шаг к душевному сближению преподавательницы и студентки произошёл на почве музыки. На втором курсе матушка имела неосторожность сказать кому-то из группы на перемене, что терпеть не может Баха - и никакая-то у него не полифония, а сущая какофония! Как ведутся голоса в пьесах Баха и как они свиваются в мелодию, мама не слышала совсем, несмотря на то, что в её музыкальной школе в Мичуринске учителя были хорошие, а после экзаменационного исполнения именно Инвенций Баха её начали усердно склонять к поступлению в музыкальное училище. Ольга Михайловна, оказавшаяся рядом, услышала безапелляционные матушкины речи.
- Вот и хорошо, Наташа, - твёрдо сказала она, - у меня как раз на сегодня лишний билет в филармонию, на органный концерт. Таня не может пойти, поэтому отдаю его вам.
Матушка попыталась было отбиться, но Ольга Михайловна была неумолима, и бедная студентка, скуля и подвывая, потащилась в филармонию. Это был её первый выход в Большой зал Ленинградской филармонии. Кто там был, тот знает: перед выходом исполнителей на сцену свет там не гасят, а наоборот - зажигают большие, сверкающие люстры, отчего у зала делается торжественный, праздничный вид. В тот вечер играл Исай Браудо...
Ольга Михайловна даже не спрашивала после концерта "как?", потому что и так было понятно. Девочка, никогда не слышавшая органа даже в записи, была сокрушена и смята первыми же аккордами среди всего этого сверкающего великолепия зала. Она даже на перерыв не пошла, так и сидела в зале, пока Ольга Михайловна ходила прогуляться. С тех пор у нас Бах - это Бах, и мне уже ничего не надо было объяснять про него, наверное, уже в генах передалось или с молоком матери всосалось.
После этого матушка попеременно с Ольгой Михайловной выстаивала очереди за абонементами филармонию. Чтобы купить абонемент, надо было два месяца ходить отмечаться то ли по субботам, то ли по воскресеньям. Абонементы были в Большой зал и в Малый - на камерные концерты. И матушка моя все годы, пока училась в Ленинграде, ходила в филармонию на концерты. После Баха Ольга Михайловна совершила ещё один музыкально-просветительский подвиг, приобщив свою ученицу к Шостаковичу и Прокофьеву. Действовала она всё в том же стиле: мягко, но очень решительно либо предлагала лишний билет, либо напоминала, что не стоит пропускать абонементный концерт - "и мы, Наташа, сегодня идём вместе". И мама, вынужденная слушать, слушать, слушать (а после концертов следовали ненавязчивые комментарии наставницы, объяснявшей некоторые трудные вещи ученице), в конце концов прониклась и стала понимать. Её провинциально-консервативный вкус очень существенно развился под таким влиянием. Немалую роль в становлении маминого музыкального кругозора сыграл и сын Ольги Михайловны, Игорь. Он учился в музыкальной школе (в одном классе с будущим композитором Борисом Тищенко), а дома играл на фортепиано (уж не на прадедовом ли?) - страшно сказать - джаз! Он много импровизировал, а также музыкально хулиганил, вплетая в попурри из серьёзных пьес темы легкомысленных песенок или заставляя одну пьесу лихо преображаться в другую. Мама, приходя в гости или по делу к Ольге Михайловне, которая на старших курсах уже стала её научным руководителем, имела возможность сё это слушать, так как Игорь занимался часто и помногу. Также у Ольги Михайловны была племянница, жившая со своими родителями в той же большой квартире Римских-Корсаковых на проспекте Маклина (на Аглицком проспекте, что ли?). Эта племянница вышла замуж за музыканта, и он иногда приносил какие-то магнитофонные записи (мама утверждает, что это были записи на катушках - т.е., видимо, ближе к концу 50-х гг.), и вот однажды молодёжь и Ольга Михайловна прослушали джазовую обработку "Шехерезады"! Мама говорит, что это было здОрово. А потомки автора отнюдь не выражали возмущения подобным кощунством. Они были достаточно гибкими в этом отношении и с хорошим чувством юмора.
...Когда родилась я, а матушку с маленьким ребёнком стали буквально выкидывать из общежития, Ольга Михайловна пришла к ней сама и сказала, что та самая племянница с мужем куда-то уехала надолго и комната их пустует, и забрала нас к себе. Так моя детская колыбель оказалась в квартире великого русского композитора Николая Андреевича Римского-Корсакова. Кто-то скажет, что совсем он не великий, и Мусоргского-то оркестровал неправильно, но вы ж понимаете - я, которая названа в честь его внучки и которая провела первые месяцы своей жизни в его квартире, не могу быть объективна к его музыке.
Мама свято хранит память о своей Наставнице. Я же знала её куда меньше, о чём сожалею теперь, ибо Ольга Михайловна была солнечный и очень открытый для общения человек. И тем не менее - и от себя желаю: светлая ей память.
no subject
Где-то у меня был плакат с полной генеалогической таблицей рода Римских-Корсаковых, составленной нынешними потомками и распространяемой музеем в Петербурге, но я не помню, куда дела этот свиток, а из недавней поездки предлагавшийся дубль не повезла. Может быть, ещё найду.
no subject
Для мамы Ольга Михайловна очень много значила. Они переписывались весьма активно вплоть до самой смерти О.М.
no subject
no subject
Лето 1856 года — квартира П. Н. Головина в доме О. П. Зубовой — Миллионная улица, 6;
1867 — 09.1871 года — доходный дом Аренс — 7-я линия Васильевского Острова , 4;
09.1871 — 1872 — доходный дом Зарембы — Пантелеймоновская улица (ныне — улица Пестеля), 11, кв. 9;
1872 — осень 1873 года — дом Морозовых — Шпалерная улица, 4;
осень 1873—1883 — доходный дом Кононова — Фурштатская улица, 33, кв. 9;
1883—1889 — Владимирский проспект, 18, кв. 5;
1889 — 19.09.1893 года — дом Капеллы — набережная реки Мойки, 20;
19.09.1893 — 21.06.1908 года — дворовый флигель доходного дома М. А. Лавровой — Загородный проспект, 28, кв. 39.
Музей - по самому последнему адресу.
no subject
no subject
no subject
Там было много старых вещей. Правда, я в квартире на Маклина в сознательном возрасте появилась уже после открытия музея на Загородном.