Разумеется, оно вполне искреннее. Особенно если учесть, что ни у Ги, ни у Мадлен никого больше нет. Родители то ли во время войны погибли, то ли ещё что-то, но нет их.

Но вся прелесть семейного щястия не отменяет тот факт, что Мадлен дозволено лишь целовать подставляемую щёку и вечной раны на сердце у Ги.